Собаки Титаника. Собака капитан
4. СОБАКА-КАПИТАН - Путешествие и приключения капитана Гаттераса - Жюль Верн - rutlib4.com
4. СОБАКА-КАПИТАН
5 апреля наступил день отплытия «Форварда». Присутствие доктора на бриге несколько успокаивало умы: куда бы ни отправился достойный ученый, можно было смело следовать за ним. Но все же большая часть матросов была в некоторой тревоге, и Шандон, опасаясь, как бы дезертирство не произвело некоторого опустошения в рядах экипажа, торопился выйти в море: потеряв берег из виду, матросы волей-неволей покорятся своей участи.
Каюта доктора Клоубонни находилась под ютом и занимала всю кормовую часть брига. Каюты капитана и его помощника, расположенные друг против друга, выходили окнами на палубу. Каюту капитана, снабдив различными инструментами, мебелью, дорожной одеждой, книгами, бельем и утварью, подробно перечисленными в списке, наглухо заперли. По распоряжению неведомого капитана ключ от этой каюты был отправлен в Любек, следовательно, только он сам мог в нее войти.
Это очень беспокоило Шандона, ибо отнимало у него шансы на командование бригом. Он превосходно оборудовал свою каюту, так как ему были хорошо известны условия полярных экспедиций.
Каюта Уолла находилась рядом с кубриком, служившим матросам спальней. Там было очень просторно, и едва ли они нашли бы на другом судне более удобное помещение. О них заботились, как о ценном грузе; посреди кубрика стояла большая печь.
Доктор Клоубонни, вступивший во владение своей каютой 6 февраля, то есть на другой день после спуска брига на воду, весь ушел в свои хлопоты.
— Самым счастливым животным на свете, — рассуждал он, — была бы улитка, если бы она могла по своему желанию построить себе раковину. Постараюсь же быть разумной улиткой.
Действительно, эта раковина, в которой ему суждено было пробыть долгое время, принимала очень уютный вид. Клоубонни радовался, как ребенок или как ученый, приводя в порядок свое научное хозяйство. Его книги, гербарии, точные механизмы, физические приборы, коллекции термометров, барометров, гигрометров, дождемеров, подзорных труб, компасов, секстантов, карт, планов, склянки, порошки, пузырьки его довольно богатой походной аптечки — все это приводилось в порядок, которому мог бы позавидовать Британский музей. Пространство в шесть квадратных футов содержало неисчислимые богатства; доктору стоило только, не сходя с места, протянуть руку, чтобы мгновенно сделаться медиком, математиком, астрономом, географом, ботаником или конхиологом.
По правде сказать, он гордился своим хозяйством и был счастлив в своем плавучем святилище, где с трудом могли бы уместиться трое самых тощих его приятелей. Впрочем, вскоре появились и друзья и притом в таком количестве, что даже покладистый доктор не выдержал и под конец сказал, перефразируя известное изречение Сократа:
— Мой дом невелик, но дай бог, чтобы он никогда не наполнялся друзьями.
Для полноты описания «Форварда» добавим, что конура большого датского дога находилась как раз под окном таинственной каюты; но свирепый обитатель конуры предпочитал бродить по нижней палубе и трюму; казалось, не было возможности приручить его, и никто не мог совладать со странным нравом собаки. По ночам ее жалобный вой зловеще отдавался в глубине трюма.
Быть может, она тосковала по своему отсутствующему хозяину? Или инстинктивно предчувствовала опасности предстоящего путешествия? Или предвещала грядущие напасти? Последнее казалось матросам вероятнее всего. Правда, некоторые подшучивали над ее повадками, но в душе считали собаку каким-то дьявольским отродьем.
Один из матросов, по имени Пэн, на редкость грубый малый, бросился однажды на собаку, чтобы ее отколотить, но оступился, упал на шпиль и раскроил себе голову. Разумеется, и в этом случае обвинили во всем злосчастную собаку.
Клифтон, самый суеверный из всего экипажа, заметил, что, находясь на юте, собака постоянно бродила на наветренной стороне; позже, когда бриг уже вышел в море и ему приходилось лавировать, странное животное после каждого поворота меняло место и упорно держалось наветренной стороны, словно настоящий капитан.
Доктор Клоубонни, который своей кротостью и приветливостью, казалось, мог бы смирить тигра, напрасно старался задобрить собаку, он только даром потратил труд и время.
Так как собака не откликалась ни на одно имя «собачьего календаря», то матросы под конец стали называть ее «Капитаном», ибо она прекрасно знала все морские порядки и, видимо, не раз уже побывала в плавании.
Понятно, чем был вызван шутливый ответ боцмана приятелю Клифтона, и не удивительно, что большинство матросов приняло его всерьез. Некоторые, правда, улыбались, вспоминая слова боцмана, но втайне ожидали, что в один прекрасный день собака примет человеческий образ и на бриге раздастся громкая команда капитана.
Хотя Ричард Шандон и не разделял этих суеверных страхов, но в душе он не был спокоен. Вечером 5-го, накануне отплытия, он сидел, дружески беседуя в кают-компании с доктором, Уоллом и Джонсоном.
Все четверо осушали уже по десятому стакану грога, надолго прощаясь с этим напитком, потому что, согласно предписаний, полученных в письме из Абердина, на время плавания все люди на бриге, начиная с капитана и кончая кочегаром, становились «водохлебами», то есть не должны были получать ни вина, ни пива. Крепкие напитки отпускались только в случае болезни, да и то по предписанию врача.
Уже добрый час беседовали они об отъезде. Если все распоряжения капитана действительно осуществятся, то Шандон получит завтра письмо, содержащее последние инструкции.
— Если из этого письма, — говорил Шандон, — я не узнаю имени капитана, то по крайней мере станет известным хоть место назначения брига. Иначе — куда же мы пойдем?
— На вашем месте, — ответил нетерпеливый доктор, — я отплыл бы, не дожидаясь письма. Ручаюсь, что это письмо нагонит нас в дороге.
— Вы так уверены, доктор? Но интересно знать, куда бы вы направили корабль?
— К Северному полюсу! Это само собой разумеется, — тут не может быть ни малейшего сомнения.
— Ни малейшего сомнения? — протянул Уолл. — Но почему же не к Южному полюсу?
— К Южному? — воскликнул доктор. — Никогда! Неужели капитан захочет пересекать весь Атлантический океан? Вы только представьте себе это, дорогой друг.
— У доктора на все готов ответ, — сказал Уолл.
— Допустим, что на север, — начал опять Шандон. — Но куда же именно, доктор: к Шпицбергену? Или к Гренландии? Или к Лабрадору? Или, наконец, в Баффинов залив? Если все дороги ведут к одному месту, то есть к непроходимым льдам, то, во всяком случае, дорог этих много, и мне было бы очень трудно выбрать ту или другую. Можете ли вы дать мне точный ответ?
— Нет, — ответил Клоубонни, досадуя, что не может ничего сказать. — Но если вы так и не получите письма — что вы будете делать?
— Да ничего; стану ждать.
— Вы не отправитесь? — воскликнул доктор, отчаянно потрясая стаканом.
— Конечно, нет.
— Так будет благоразумнее всего, — спокойно заговорил Джонсон, в то время как доктор, которому не сиделось на месте, взволнованно расхаживал вокруг стола. — Да, так будет благоразумнее, хотя дальнейшая проволочка может иметь дурные последствия. Во-первых, теперь самое благоприятное время года, и если мы в самом деле двинемся на север, то необходимо воспользоваться таянием льдов, чтобы пройти Девисов пролив. Во-вторых, экипаж с каждым днем все больше волнуется; друзья да товарищи подбивают наших матросов оставить бриг, и их запугивания могут сыграть с нами скверную шутку.
— К тому же, — добавил Джемс Уолл, — если среди матросов начнется паника, то они сбегут все до одного, и как вы наберете тогда новую команду?
— Но что же делать! — воскликнул Шандон.
— Ждать, как вы и сказали, — ответил доктор, — но ждать только до завтрашнего дня и не отчаиваться. Обещания капитана исполнялись до сих пор с поразительной точностью; поэтому нет оснований думать, что в свое время нам не будет сообщено, куда направляется бриг. Лично я ни на минуту не сомневаюсь, что завтра мы будем уже в Ирландском море, а потому, друзья мои, предлагаю вам выпить последний стакан грога за успех нашего плавания. Правда, оно начинается в несколько странных обстоятельствах, но с такими моряками, как вы, у нас тысяча шансов на счастливый исход!
И все четверо чокнулись в последний раз.
— А теперь, — обратился Джонсон к Шандону, — если позволите дать вам совет, приготовьте все к отплытию. Экипаж должен быть убежден, что вы вполне уверены в своих действиях. Получите вы завтра письмо или нет, — все равно снимайтесь с якоря. Не разводите паров; ветер, видимо, установился, и что может быть легче, как спуститься по течению. Пускай лоцман взойдет на борт; в час отлива выходите из дока и становитесь на якорь за Беркенхедским мысом; наши люди не будут иметь никаких сношений с берегом, и если этому дьявольскому письму суждено попасть в наши руки, то, поверьте, оно найдет нас там, как и во всяком другом месте.
— Умно сказано, Джонсон, — воскликнул доктор, протягивая руку старому моряку.
— Будь по-вашему! — согласился Шандон.
После этого все разошлись по своим каютам. В эту ночь думы об отплытии тревожили их и во сне.
На другой день с первой почтой Ричард Шандон не получил ни строчки.
Тем не менее он энергично готовился к отплытию. Слух об этом разнесся по всему Ливерпулю, и, как мы уже знаем, огромная толпа зрителей хлынула на набережную Новых доков Принца.
Одни приходили на бриг, чтобы в последний раз обнять товарища, другие — чтобы отговорить приятеля, третьи — чтобы взглянуть на странное судно, четвертые — чтобы разузнать про цель плавания. Многим не понравилось, что в этот день Шандон был молчаливее и сдержаннее, чем обычно.
Однако у него имелись на это уважительные причины.
Пробило десять. Пробило одиннадцать. Прилив должен был кончиться к часу дня. Шандон стоял на рубке и тревожно разглядывал толпу, ища человека, который разрешит его сомнения. Напрасные надежды! Матросы «Форварда» молча исполняли приказания помощника капитала, не спуская с него глаз; все напряженно ждали вести, которая, однако, не приходила.
Джонсон заканчивал последние приготовления к отплытию. Погода стояла пасмурная; на море поднялось сильное волнение; дул свежий юго-восточный ветер, но выход из реки Мерсей не представлял затруднений.
Полдень. Опять ничего. Доктор Клоубонни взволнованно шагал по палубе, поглядывая по сторонам, жестикулировал и «жаждал моря», как он выражался со свойственной ему ученой изысканностью. Он был сильно взволнован, хотя и старался сдерживаться. Шандон до крови искусал себе губы.
В эту минуту подошел Джонсон.
— Если вы хотите воспользоваться отливом, — сказал он, — то времени терять не следует. Нам понадобится час, чтобы выйти из дока.
Шандон в последний раз осмотрелся по сторонам и взглянул на циферблат. Был уже первый час.
— Снимайтесь! — сказал он шкиперу.
— Эй, вы, расходитесь! — крикнул Джонсон, приказывая посторонним очистить палубу «Форварда».
Толпа заколыхалась, направляясь к сходням, матросы стали отдавать последние швартовы.
Началась суматоха, так как матросы бесцеремонно спроваживали с палубы любопытных; к гаму толпы примешивалось рычание собаки. Внезапно дог стал яростно протискиваться сквозь густую толпу. Он глухо ворчал.
Собаке дали дорогу; она вспрыгнула на ют, и — трудно поверить, но подтвердить это могут сотни свидетелей — собака-капитан держала в зубах Письмо.
— Письмо! — вскричал Шандон. — Так, значит, он на бриге?
— Без сомнения, он был здесь, но теперь его уже нет, — ответил Джонсон, показывая на палубу, совершенно очищенную от праздных зрителей.
— Капитан, Капитан, сюда! — кричал доктор, стараясь схватить письмо, которое собака не давала ему, делая большие прыжки. Казалось, она хотела вручить пакет самому Шандону.
— Сюда, Капитан! — крикнул моряк.
Собака подошла к нему. Шандон без труда взял письмо, и Капитан три раза громко пролаял среди глубокой тишины, царившей на бриге и набережной.
Шандон держал в руке письмо, не вскрывая его.
— Да читайте же! — воскликнул доктор.
Шандон взглянул на конверт. Там не было обозначено ни числа, ни адреса, стояло только:
"Помощнику капитана Ричарду Шандону, на бриге «Форвард».
Шандон распечатал письмо и прочел:
"Направляйтесь к мысу Фарвель. Вы прибудете туда 20 апреля. Если капитан не явится, вы пересечете Девисов пролив и пройдете Баффиновым заливом до залива Мелвилла.
Капитан «Форварда» К.З."
Шандон тщательно сложил это лаконическое письмо, сунул его в карман и отдал приказ об отплытии. Под свист восточного ветра голос его звучал как-то особенно торжественно.
Вскоре «Форвард» был уже вне дока и, направляемый ливерпульским лоцманом, маленький бот которого шел невдалеке, вступил в фарватер реки Мерсей. Толпа повалила на внешнюю набережную доков Виктории, чтобы в последний раз взглянуть на загадочное судно. Мигом были поставлены марселя, фок и бизань, и «Форвард», оправдывая свое название, быстро обогнул Беркенхедский мыс и полным ходом вышел в Ирландское море.
© RuTLib.com 2015-2016
rutlib4.com
Собаки Титаника | Собаки Балабаки
Известнейшая трагедия Титаника, унесла жизни не только людей, но и животных. В основном собак, брать которых с собой в путешествие считалось хорошим тоном. Из всех имеющихся на борту собак выжило лишь трое, хотя и имеются отрывочные сведения о еще нескольких спасшихся.Сегодня мы посмотрим на трагедию с этой, собачьей, стороны.
Русская псовая борзая по кличке Бен, собака капитана корабля Эдварда Смита, оставшегося на борту. Собаку капитан с собой не взял, тем самым спас ей жизнь.
Все мы знаем об айсберге, о тысячах погибших людей, но мало кто уделял внимание такому аспекту этой трагедии, как наличие множества собак, взятых с собой на борт знаменитыми и богатыми пассажирами. Причем, стоит отметить, что и их собаки были не менее именитые – многие были победителями международных выставок, имели кучу разных регалий и стоили огромных денег.
Здесь присутствовали многократные чемпионы и просто дорогие, не только для сердца их владельцев, но и для их кошелька, собаки. Например французский бульдог Гамин де Пикомб (Gamin de Pycombe) застрахован владельцем на астрономическую, по тем ценам, сумму в 750 английских фунтов, а также любимец самого богатого пассажира Титаника, миллионера, писателя и изобретателя Джона Джейкоба Астора, эрдельтерьер Китти. Обе собаки погибли.
Изучая мемуары пассажиров, можно отметить тот факт, что вечерняя палуба Титаника превращалась в роскошный променад, где прогуливались надменные американские барышни, в сопровождении мужей и с маленькими собачками на руках, либо на поводке.Также собак ежедневно выводили специальные члены экипажа (этот момент освящен в фильме Джеймса Кэмерона “Титаник”). Парад собачьего выгула был настолько впечатляющим, что 7-летняя Ева Харт, пережившая катастрофу, попавшая под чары французского бульдога Гамина де Пикомба, провела остаток своей жизни в окружении собaк этой породы.
Пассажирки Титаника и их питомцы
По информации из источников на Титанике погибло около 20 собак, хотя цифры называют разные. Выжило лишь трое – два померанских шпица, пекинес. Хотя, вероятно, что еще и ньюфаундленд. Также пассажиры рассказывали, что видели плывущего французского бульдога и еще какую-то большую собаку, похожую на немецкого дога.
Фру-фру Хелен Бишор
В судовых записках занесено, что собаки размещались в роскошных вольерах-апартаментах и лишь одной пассажирке, по личному разрешению капитана, разрешалось держать собаку в каюте – это был пекинес Фру-Фру новобрачной Хелен Бишор.
Оставляя свою любимицу, т.к. в шлюпку собак брать было запрещено – не хватало мест для людей, Хелен Бишоп, спасшаяся и впоследствии рассказывающая о трагедии, отмечала, что всегда воспитанная и спокойная собака, вцепилась ей в платье и отчаянно тянула хозяйку назад, тем самым разорвав ей подол. Отчаяние собаки навсегда запечатлелось ужасающим мгновением жизни Хелен.
Выжившие – пекинес Сунь Ят-сен и шпиц Леди
Более 1500 его пассажиров расстались с жизнью. Погибли и все их собаки, за исключением нескольких – померанского шпицев и пекинеса Сан Ет Сена, которым повезло оказаться со своими хозяевами, Маргарет Хейс и Генри Харпером, на одной из спасательных шлюпок. Видимо, каким-то образом хозяева пронесли своих любимчиков не замеченными членами экипажа. Померанский шпиц по кличке Леди, принадлежащий Маргарет Хейс из Нью-Йорка был завернула его в одеяло и пронесен на шлюпку под видом ребенка.
Пассажирки Титаника и их Питомцы
Одна из самых впечатляющих история Титаника зафиксировала момент попытки спасения собаки – немецкого дога леди Энн Элизабет Айшем, которая уже находилась в спасательной шлюпке, выскочила из нее и побежала к собачьему питомнику на лайнере, чтобы открыть клетку. Более живой ее никто не видел, на шлюпку она вернуться не успела. Однако позже ее тело было извлечено из воды (тело собаки оставили в воде) – она сжимала своего дога и замерзла вместе с ним.
Позже один из пассажиров мистер Норрис, рассказывал, что когда он схватился за какой-то кусок дерева, мимо него проплыл французский бульдог. И хотя есть версия, что это была галлюцинация замерзающего человека, это некоторым образом подтверждает рассказ о том, что один из пассажиров тонущего Титаника, вместо того, чтобы пойти в шлюпку, вышел на палубу, где находились собаки и открыл все клетки.
Также, по неподтвержденным данным, однако описанным в книге “Легенда о Ригеле: собака-герой с “Титатника” спасся ньюфаундленд Ригель, который в течении нескольких часов отчаянно плавал в ледяной воде, ища своего владельца и направляя еще живых людей к шлюпкам. Собака была поднята на борт одной из них и благодаря лаю Ригеля шлюпку сумели найти подоспевшая на помощь “Карпатия”. Вероятно, что этот рассказ из разряда выдуманных, но хотелось бы, чтобы это было правдой.
Погибший Чау-чау сера Гарри Андерсона и выживший померанский шпиц леди Маргарет Хейс
Многие пассажиры “Титаника” рассказывают, что погружение под воду сопровождалось не только людскими криками, но и страшным воем собак.В 1986 году среди обломков “Титаника”, лежащих на морском дне, была обнаружена статуя богини Артемиды, покровительницы животных. Так 14 апреля 1912 года “богиня передала своих возлюбленных подопечных, собак “Титаника”, в руки Посейдона, бога моря»
По материалам сайта: Fishki. net
P.S. Статья была полезна? Жмите на кнопку “Мне нравится” и поделитесь ею с друзьями.
P.P.S. Подпишитесь на наше сообщество в Facebook.
P.P.P.S. Наш канал на YouTube
Читайте также:
sobakibalabaki.com
Собаки, что оказались на лайнере Титаник
«Титаник» был самым большим и роскошным судном за всю историю кораблестроения… 2200 человек забронировали билеты на его первый вояж через Атлантику.
Титаник 1912 г.
Многие из них везли с собой своих собак.
Своего любимца, русскую борзую по кличке Бен, взял в это плавание и капитан корабля Эдвард Джей Смит, большой любитель и ценитель породистых животных.
Капитан Смит с русской борзой по кличке Бен
День отправки "Титаника" из Саутгемптона, 10 апреля 1912 года
Среди многочисленных произведений искусства на «Титанике», в этом плавающем дворце, находилась статуя Артемиды, богини Древней Греции, покровительницы природы и животных. Она украшала собой камин в парадном холле палубы первого класса – собаки «Титаника» плыли в компании своей собственной богини, своего «ангела-хранителя». (Справедливости ради стоит уточнить, что на лайнерах типа “Олимпик”, к которым принадлежал и «Титаник», четвертая труба была фальшивой: в ней-то и находились помещения для домашних животных, перевозимых богатыми пассажирами.)
Собаки на палубе Титаника, 1912
С того самого момента, когда обреченный корабль 12 апреля 1914 года отправляется в свое первое и последнее плавание из английского порта Саутгемптон, собаки становятся весьма заметными персонажами этого путешествия, ведь они, так же как и их преуспевающие хозяева, обладают внушительными родословными.
Французский бульдог Гамин де Пикомб и его владелец Роберт Уильямс Дениэл
Здесь были многократные чемпионы, к примеру, французский бульдог Гамин де Пикомб (Gamin de Pycombe), который был застрахован своим владельцем на астрономическую по тем временам сумму в 750 английских фунтов, и эрдельтерьер Китти, чьим владельцем был миллионер, писатель и изобретатель Джон Джейкоб Астор, самый богатый пассажир «Титаника».
Судовые записи отмечают, что практически все собаки занимали роскошные новенькие вольеры-апартаменты, и только по специальному разрешению капитана новобрачной Хелен Бишор было разрешено держать свою любимицу Фру-Фру в ее собственной каюте первого класса.
Фру-Фру
Как пишет в своих мемуарах один из пассажиров, французский художник, «по вечерам прогулочная палуба корабля напоминала знаменитые роскошные променады по 5-й Авеню или Родео Драйв -надменные американки с маленькими собачками на руках в сопровождении послушных мужей, напоминающих ручных барашков…»
Каждый день специально выделенные для этих целей члены экипажа выводили собак на прогулки по судну (этот момент был зафиксирован и в фильме Джеймса Кэмерона). Этот «парад собачьих чемпионов» стал настолько впечатляющим событием жизни «Титаника», что 7-летняя Ева Харт, пережившая катастрофу, попавшая под чары французского бульдога Гамина де Пикомба, провела остаток своей жизни в окружении собaк этой породы.
Более того, по просьбам пассажиров, на понедельник, 15 апреля, даже было запланировано специальное дог-шоу, такая неформальная выставка собак, которой, увы, как всем нам известно, не суждено было сбыться. Поздним вечером 14 апреля 1914 года, в воскресенье, «Титаник» столкнулся с айсбергом.
Более 1500 его пассажиров расстались с жизнью. Погибли и все их собаки, за исключением только двух померанских шпицев и пекинеса Сан Ет Сена, которым повезло оказаться со своими хозяевами, Маргарет Хейс и Генри Харпером, на одной из спасательных шлюпок. Видимо, каким-то образом хозяева пронесли своих любимчиков не замеченными членами экипажа. Новобрачная же Хелен Бишоп оставила свою драгоценную Фру-Фру в каюте, так как было объявлено, что места в спасательных шлюпках не хватит даже для людей. Хелен писала позже, что когда она покидала каюту, воспитанная и всегда спокойная Фру-Фру так отчаянно цеплялась за подол платья хозяйки, что даже порвала его. Этот момент навсегда остался самым ужасным мгновением ее жизни…
Чуть позже по времени, когда судно уже практически скрылось под водой, один из пассажиров, м-р Норрис, цепляясь за обломок дерева, видит рядом с собой барахтающегося в ледяной воде французского бульдога. Позднее, на борту подобравшей его “Карпатии”, в разговоре с другим спасенным Норрис предполагает, что скорее всего это была галлюцинация. Однако получает объяснение, что когда все спасательные шлюпки покинули тонущий корабль, один из пассажиров спустился на палубу, на которой были размещены клетки с собаками, и выпустил их всех…
В 1986 году среди обломков “Титаника”, лежащих на морском дне, была обнаружена статуя богини Артемиды, покровительницы животных. Так 14 апреля 1912 года “богиня передала своих возлюбленных подопечных, собак “Титаника”, в руки Посейдона, бога моря».
Собаки «Титаника» (согласно сохранившимся судовым спискам)
1. Французский бульдог Гамин де Пикомб, владелец Роберт Уильямс Дениэл, путешествующий один, банкир. 27 лет. Пункт отбытия – Саутгемптон, пункт назначения – Филадельфия. Собака утонула, владелец был подобран спасательной шлюпкой.
2. Пекинес Сан Ет Сен, владелец Хенри Слипер Харпер, медиамагнат, 48 лет, путешествующий вместе с женой Майрой, слугой и компаньоном, каюта В-33. Пункт отправления – Шербург, пункт назначения – Нью-Йорк. Все спаслись в спасательной шлюпке номер 3.
SUN YAT SEN спасшийся пес с "Титаника"
3. Фру-Фру, маленькая собачка неизвестной породы, владелица новобрачная Хелен Бишоп, 19 лет, путешествующая с мужем Дикинсоном Бишопом, каюта В-49. Пункт отбытия – Шербург, пункт назначения – Мичиган. Владельцы спаслись на спасательной шлюпке номер 7, собака утонула, оставшись взаперти в каюте.
4. Чау-чау (кличка неизвестна), владелец Генри Андерсон, брокер, 47 лет, путешествующий один, каюта Е-12. Пункт отбытия – Саутгемптон, пункт назначения – Нью-Йорк. Хозяин был спасен на спасательной лодке номер 3, собака утонула.
Чау-чау сера Гарри Андерсона
5. Две маленькие собачки, клички неизвестны, порода одной указана – кинг-чарльз-спаниель. Владелец Уильям Эрнест Харпер, 36 лет, путешествующий с женой Люсиль, 36 лет, дочерью, тоже Люсиль, 14 лет, сыном Уильямом 2-м, 11 лет, слугой и горничной. Пункт отбытия – Саутгемптон, пункт назначения – Филадельфия. Каюты Б-96 и Б-98. Вся семья спаслась на шлюпке номер 4. Собаки и слуги утонули.
6. Померанский шпиц, кличка неизвестна. Владелица Маргарет Хейс, 24 года, путешествующая одна. Пункт отбытия – Шербург, пункт назначения – Нью-Йорк. Каюта С-54. Оба, и хозяйка, и собачка, были спасены на шлюпке номер 7.
Померанский шпиц леди Маргарет Хейс
7. Эрдельтерьер Китти и еще один, кличка неизвестна. Владелец полковник Джон Джейкоб Астор, 47 лет, миллионер, путешествующий с беременной женой Мэделин 19 лет, слугой и горничной. Каюта С-62, пункт отбытия – Шербург, пункт назначения – Нью-Йорк. Из всех спаслись только жена и горничная, шлюпка номер 4. Астор был убит упавшей трубой корабля, когда «Титаник» уходил под воду.
8. Собака мелкой породы (в списках фигурирует просто как «собака», скорее всего шпиц или фокстерьер). Владелец Уильям Даллс, адвокат, путешествующий в каюте А-18 один, 39 лет. Пункт отбытия – Шербург, пункт назначения – Филадельфия. Собака и хозяин утонули вместе с судном.
9. Немецкий дог (кличка неизвестна, мог быть также ньюфаундлендом или сенбернаром по другим свидетельствам). Владелица Энн Ишем, 50 лет, каюта С-49. Пункт отбытия – Шербург, пункт назначения – Нью-Йорк и Париж. Отказалась следовать в спасательную шлюпку без своей собаки. Позднее пассажиры пришедшего на помощь немецкого судна «Бремен» упоминали, что видели в воде труп женщины, обвивающей руками шею мертвой собаки крупной породы.
10. Померанский шпиц. Владелица Элизабет Баррет Ротшильд, 54 года, путешествующая с мужем, «кожаным» магнатом. Пункт отбытия – Шербург, пункт назначения – Нью-Йорк. Хозяйка с собакой были спасены на шлюпке номер 6. Муж, Мартин Ротшильд, утонул вместе с судном.
11. Ирландский сеттер по кличке Уайт Стар (Белая Звезда). Владелец Брюс Исмэй, каюта Б-47, президент судоходной компании “White Star”, которой принадлежал «Титаник». По неподтвержденным данным, собаку спасла из воды шлюпка номер 4.
12. Русская псовая борзая по кличке Бен, собака капитана корабля Эдварда Смита, оставшегося на борту. Судьба его любимца неизвестна, тело хозяина никогда не было найдено или опознано.
Капитан Смит со своей борзой Беном на палубе «Титаника».Снимок сделан за неделю до его отплытия
Померанский шпиц леди Маргарет Хейс
Легенды о собаках «Титаника»
Тот же самый стюард, который рассказывал репортерам о померанце госпожи Ротшильд, также говорил: “Оставшийся в живых сообщил мне, что на судне была леди, которая имела огромную большую собаку типа датчанина. Когда лодки быстро заполнялись, она появилась на палубе со своим компаньоном и печально упрашивала, что его тоже должны взять вместе с ней. Это было невозможно. Человеческие жизни, жизни детей и женщин, были первозначными. Она отказалась покинуть его и, я так понимаю, пожертвовала своей жизнью, чтобы остаться с ним. ” Спустя два дня после бедствия пассажир на немецком судне “Бремен” видел, как большая собака плыла в воде в объятиях женских рук. В своей книге “Белая Звезда” Мартай Крисп предполагает, что это была Энн Элизабет Ишам, 50-летняя незамужняя женщина, которая жила в Париже и возвращалась в США, чтобы провести лето со своим братом. Энн Ишам была только одной из четырех женщин – пассажирок первого класса, которые погибли на борту “Титаника”. Возможно, это было та причина, по которой она отказалась оставлять свою собаку, но это не было доказано. Ее тело не было найдено.
Ригель: собака-герой с «Титаника
21 апреля 1912 «Нью-йоркский Геральд» рассказал, как одним из героев “Титаника” стал Ригель – черная собака ньюфаундленд, принадлежавшая первому офицеру, утонувшему вместе с кораблем. Говорилось, что в течение трех часов Ригель отчаянно плавала в ледяной воде, очевидно, ища своего владельца, и помогала оставшимся в живых, направляя их к спасательным лодкам. Говорилось, что Джонас Брайггс, моряк на борту спасательной лодки, поднял Ригель, и именно он рассказал эту историю. Он рассказывал, что спасательные лодки двигались медленно. Пассажиры четвертой спасательной шлюпке дрейфовали прямо под правый борт “Карпатии”. Они были опасно близки к судну, но слишком слабы, чтобы кричать о предупреждении. Возможно, на корабле лодка и не была бы замечена, если бы не звонкий лай Ригель. Его лай привлек внимание капитана Рострона, который увидел лодку и приказал остановить двигатели. Это очень печальная история, но верно и то, что она возникла тогда, когда газеты предлагали деньги людям за хорошие истории о «Титанике».
Увы, Уильям Мердок, первый офицер, не имел собаки и Джонас Брайггс даже не появлялся в списке команды «Карпатии». Тем не менее о Ригель была написана книга «Легенда о Ригеле: собака-герой с «Титаника».
Кинг Чарльз спаниель: Уильям Эрнест Картер
Enter text image
Mr.Jacob Astors con Kitty AiredaleTerrier
Kitty AiredaleTerrier
Миссис Hunloke с Коу Коу Wingerworth
Mr.Jacob Astors con Kitty AiredaleTerrier
Майна Харпер с Сунь Ят Сена
Миссис Хью Эндрюс с Sih Gerza-Lo Lo-Chun Chu
Миссис Бехер с Howbury Ming
Mrs D.K Wright con Gunterstone Pu Wen
Мисс Эштон Крест с Choo-Тай
Миссис Герберт маи-маи и Йен Чу
Миссис Колли и Ко-Цзы
Источник: titanic.kazeo.com
animalworld.com.ua
rulibs.com : Приключения : Путешествия и география : 4. СОБАКА-КАПИТАН : Жюль Верн : читать онлайн : читать бесплатно
4. СОБАКА-КАПИТАН
5 апреля наступил день отплытия «Форварда». Присутствие доктора на бриге несколько успокаивало умы: куда бы ни отправился достойный ученый, можно было смело следовать за ним. Но все же большая часть матросов была в некоторой тревоге, и Шандон, опасаясь, как бы дезертирство не произвело некоторого опустошения в рядах экипажа, торопился выйти в море: потеряв берег из виду, матросы волей-неволей покорятся своей участи.
Каюта доктора Клоубонни находилась под ютом и занимала всю кормовую часть брига. Каюты капитана и его помощника, расположенные друг против друга, выходили окнами на палубу. Каюту капитана, снабдив различными инструментами, мебелью, дорожной одеждой, книгами, бельем и утварью, подробно перечисленными в списке, наглухо заперли. По распоряжению неведомого капитана ключ от этой каюты был отправлен в Любек, следовательно, только он сам мог в нее войти.
Это очень беспокоило Шандона, ибо отнимало у него шансы на командование бригом. Он превосходно оборудовал свою каюту, так как ему были хорошо известны условия полярных экспедиций.
Каюта Уолла находилась рядом с кубриком, служившим матросам спальней. Там было очень просторно, и едва ли они нашли бы на другом судне более удобное помещение. О них заботились, как о ценном грузе; посреди кубрика стояла большая печь.
Доктор Клоубонни, вступивший во владение своей каютой 6 февраля, то есть на другой день после спуска брига на воду, весь ушел в свои хлопоты.
— Самым счастливым животным на свете, — рассуждал он, — была бы улитка, если бы она могла по своему желанию построить себе раковину. Постараюсь же быть разумной улиткой.
Действительно, эта раковина, в которой ему суждено было пробыть долгое время, принимала очень уютный вид. Клоубонни радовался, как ребенок или как ученый, приводя в порядок свое научное хозяйство. Его книги, гербарии, точные механизмы, физические приборы, коллекции термометров, барометров, гигрометров, дождемеров, подзорных труб, компасов, секстантов, карт, планов, склянки, порошки, пузырьки его довольно богатой походной аптечки — все это приводилось в порядок, которому мог бы позавидовать Британский музей. Пространство в шесть квадратных футов содержало неисчислимые богатства; доктору стоило только, не сходя с места, протянуть руку, чтобы мгновенно сделаться медиком, математиком, астрономом, географом, ботаником или конхиологом.
По правде сказать, он гордился своим хозяйством и был счастлив в своем плавучем святилище, где с трудом могли бы уместиться трое самых тощих его приятелей. Впрочем, вскоре появились и друзья и притом в таком количестве, что даже покладистый доктор не выдержал и под конец сказал, перефразируя известное изречение Сократа:
— Мой дом невелик, но дай бог, чтобы он никогда не наполнялся друзьями.
Для полноты описания «Форварда» добавим, что конура большого датского дога находилась как раз под окном таинственной каюты; но свирепый обитатель конуры предпочитал бродить по нижней палубе и трюму; казалось, не было возможности приручить его, и никто не мог совладать со странным нравом собаки. По ночам ее жалобный вой зловеще отдавался в глубине трюма.
Быть может, она тосковала по своему отсутствующему хозяину? Или инстинктивно предчувствовала опасности предстоящего путешествия? Или предвещала грядущие напасти? Последнее казалось матросам вероятнее всего. Правда, некоторые подшучивали над ее повадками, но в душе считали собаку каким-то дьявольским отродьем.
Один из матросов, по имени Пэн, на редкость грубый малый, бросился однажды на собаку, чтобы ее отколотить, но оступился, упал на шпиль и раскроил себе голову. Разумеется, и в этом случае обвинили во всем злосчастную собаку.
Клифтон, самый суеверный из всего экипажа, заметил, что, находясь на юте, собака постоянно бродила на наветренной стороне; позже, когда бриг уже вышел в море и ему приходилось лавировать, странное животное после каждого поворота меняло место и упорно держалось наветренной стороны, словно настоящий капитан.
Доктор Клоубонни, который своей кротостью и приветливостью, казалось, мог бы смирить тигра, напрасно старался задобрить собаку, он только даром потратил труд и время.
Так как собака не откликалась ни на одно имя «собачьего календаря», то матросы под конец стали называть ее «Капитаном», ибо она прекрасно знала все морские порядки и, видимо, не раз уже побывала в плавании.
Понятно, чем был вызван шутливый ответ боцмана приятелю Клифтона, и не удивительно, что большинство матросов приняло его всерьез. Некоторые, правда, улыбались, вспоминая слова боцмана, но втайне ожидали, что в один прекрасный день собака примет человеческий образ и на бриге раздастся громкая команда капитана.
Хотя Ричард Шандон и не разделял этих суеверных страхов, но в душе он не был спокоен. Вечером 5-го, накануне отплытия, он сидел, дружески беседуя в кают-компании с доктором, Уоллом и Джонсоном.
Все четверо осушали уже по десятому стакану грога, надолго прощаясь с этим напитком, потому что, согласно предписаний, полученных в письме из Абердина, на время плавания все люди на бриге, начиная с капитана и кончая кочегаром, становились «водохлебами», то есть не должны были получать ни вина, ни пива. Крепкие напитки отпускались только в случае болезни, да и то по предписанию врача.
Уже добрый час беседовали они об отъезде. Если все распоряжения капитана действительно осуществятся, то Шандон получит завтра письмо, содержащее последние инструкции.
— Если из этого письма, — говорил Шандон, — я не узнаю имени капитана, то по крайней мере станет известным хоть место назначения брига. Иначе — куда же мы пойдем?
— На вашем месте, — ответил нетерпеливый доктор, — я отплыл бы, не дожидаясь письма. Ручаюсь, что это письмо нагонит нас в дороге.
— Вы так уверены, доктор? Но интересно знать, куда бы вы направили корабль?
— К Северному полюсу! Это само собой разумеется, — тут не может быть ни малейшего сомнения.
— Ни малейшего сомнения? — протянул Уолл. — Но почему же не к Южному полюсу?
— К Южному? — воскликнул доктор. — Никогда! Неужели капитан захочет пересекать весь Атлантический океан? Вы только представьте себе это, дорогой друг.
— У доктора на все готов ответ, — сказал Уолл.
— Допустим, что на север, — начал опять Шандон. — Но куда же именно, доктор: к Шпицбергену? Или к Гренландии? Или к Лабрадору? Или, наконец, в Баффинов залив? Если все дороги ведут к одному месту, то есть к непроходимым льдам, то, во всяком случае, дорог этих много, и мне было бы очень трудно выбрать ту или другую. Можете ли вы дать мне точный ответ?
— Нет, — ответил Клоубонни, досадуя, что не может ничего сказать. — Но если вы так и не получите письма — что вы будете делать?
— Да ничего; стану ждать.
— Вы не отправитесь? — воскликнул доктор, отчаянно потрясая стаканом.
— Конечно, нет.
— Так будет благоразумнее всего, — спокойно заговорил Джонсон, в то время как доктор, которому не сиделось на месте, взволнованно расхаживал вокруг стола. — Да, так будет благоразумнее, хотя дальнейшая проволочка может иметь дурные последствия. Во-первых, теперь самое благоприятное время года, и если мы в самом деле двинемся на север, то необходимо воспользоваться таянием льдов, чтобы пройти Девисов пролив. Во-вторых, экипаж с каждым днем все больше волнуется; друзья да товарищи подбивают наших матросов оставить бриг, и их запугивания могут сыграть с нами скверную шутку.
— К тому же, — добавил Джемс Уолл, — если среди матросов начнется паника, то они сбегут все до одного, и как вы наберете тогда новую команду?
— Но что же делать! — воскликнул Шандон.
— Ждать, как вы и сказали, — ответил доктор, — но ждать только до завтрашнего дня и не отчаиваться. Обещания капитана исполнялись до сих пор с поразительной точностью; поэтому нет оснований думать, что в свое время нам не будет сообщено, куда направляется бриг. Лично я ни на минуту не сомневаюсь, что завтра мы будем уже в Ирландском море, а потому, друзья мои, предлагаю вам выпить последний стакан грога за успех нашего плавания. Правда, оно начинается в несколько странных обстоятельствах, но с такими моряками, как вы, у нас тысяча шансов на счастливый исход!
И все четверо чокнулись в последний раз.
— А теперь, — обратился Джонсон к Шандону, — если позволите дать вам совет, приготовьте все к отплытию. Экипаж должен быть убежден, что вы вполне уверены в своих действиях. Получите вы завтра письмо или нет, — все равно снимайтесь с якоря. Не разводите паров; ветер, видимо, установился, и что может быть легче, как спуститься по течению. Пускай лоцман взойдет на борт; в час отлива выходите из дока и становитесь на якорь за Беркенхедским мысом; наши люди не будут иметь никаких сношений с берегом, и если этому дьявольскому письму суждено попасть в наши руки, то, поверьте, оно найдет нас там, как и во всяком другом месте.
— Умно сказано, Джонсон, — воскликнул доктор, протягивая руку старому моряку.
— Будь по-вашему! — согласился Шандон.
После этого все разошлись по своим каютам. В эту ночь думы об отплытии тревожили их и во сне.
На другой день с первой почтой Ричард Шандон не получил ни строчки.
Тем не менее он энергично готовился к отплытию. Слух об этом разнесся по всему Ливерпулю, и, как мы уже знаем, огромная толпа зрителей хлынула на набережную Новых доков Принца.
Одни приходили на бриг, чтобы в последний раз обнять товарища, другие — чтобы отговорить приятеля, третьи — чтобы взглянуть на странное судно, четвертые — чтобы разузнать про цель плавания. Многим не понравилось, что в этот день Шандон был молчаливее и сдержаннее, чем обычно.
Однако у него имелись на это уважительные причины.
Пробило десять. Пробило одиннадцать. Прилив должен был кончиться к часу дня. Шандон стоял на рубке и тревожно разглядывал толпу, ища человека, который разрешит его сомнения. Напрасные надежды! Матросы «Форварда» молча исполняли приказания помощника капитала, не спуская с него глаз; все напряженно ждали вести, которая, однако, не приходила.
Джонсон заканчивал последние приготовления к отплытию. Погода стояла пасмурная; на море поднялось сильное волнение; дул свежий юго-восточный ветер, но выход из реки Мерсей не представлял затруднений.
Полдень. Опять ничего. Доктор Клоубонни взволнованно шагал по палубе, поглядывая по сторонам, жестикулировал и «жаждал моря», как он выражался со свойственной ему ученой изысканностью. Он был сильно взволнован, хотя и старался сдерживаться. Шандон до крови искусал себе губы.
В эту минуту подошел Джонсон.
— Если вы хотите воспользоваться отливом, — сказал он, — то времени терять не следует. Нам понадобится час, чтобы выйти из дока.
Шандон в последний раз осмотрелся по сторонам и взглянул на циферблат. Был уже первый час.
— Снимайтесь! — сказал он шкиперу.
— Эй, вы, расходитесь! — крикнул Джонсон, приказывая посторонним очистить палубу «Форварда».
Толпа заколыхалась, направляясь к сходням, матросы стали отдавать последние швартовы.
Началась суматоха, так как матросы бесцеремонно спроваживали с палубы любопытных; к гаму толпы примешивалось рычание собаки. Внезапно дог стал яростно протискиваться сквозь густую толпу. Он глухо ворчал.
Собаке дали дорогу; она вспрыгнула на ют, и — трудно поверить, но подтвердить это могут сотни свидетелей — собака-капитан держала в зубах письмо.
— Письмо! — вскричал Шандон. — Так, значит, он на бриге?
— Без сомнения, он был здесь, но теперь его уже нет, — ответил Джонсон, показывая на палубу, совершенно очищенную от праздных зрителей.
— Капитан, Капитан, сюда! — кричал доктор, стараясь схватить письмо, которое собака не давала ему, делая большие прыжки. Казалось, она хотела вручить пакет самому Шандону.
— Сюда, Капитан! — крикнул моряк.
Собака подошла к нему. Шандон без труда взял письмо, и Капитан три раза громко пролаял среди глубокой тишины, царившей на бриге и набережной.
Шандон держал в руке письмо, не вскрывая его.
— Да читайте же! — воскликнул доктор.
Шандон взглянул на конверт. Там не было обозначено ни числа, ни адреса, стояло только:
«Помощнику капитана Ричарду Шандону, на бриге „Форвард“».
Шандон распечатал письмо и прочел:
«Направляйтесь к мысу Фарвель. Вы прибудете туда 20 апреля. Если капитан не явится, вы пересечете Девисов пролив и пройдете Баффиновым заливом до залива Мелвилла.
К.З., Капитан „Форварда“»Шандон тщательно сложил это лаконическое письмо, сунул его в карман и отдал приказ об отплытии. Под свист восточного ветра голос его звучал как-то особенно торжественно.
Вскоре «Форвард» был уже вне дока и, направляемый ливерпульским лоцманом, маленький бот которого шел невдалеке, вступил в фарватер реки Мерсей. Толпа повалила на внешнюю набережную доков Виктории, чтобы в последний раз взглянуть на загадочное судно. Мигом были поставлены марселя, фок и бизань, и «Форвард», оправдывая свое название, быстро обогнул Беркенхедский мыс и полным ходом вышел в Ирландское море.
rulibs.com
