МАТЬ ЗВЕРЬ И ДВЕ СОБАКИ ШАМАНА. Собака шаман
АрхеологияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБотаникаБухгалтерский учётВойное делоГенетикаГеографияГеологияДизайнИскусствоИсторияКиноКулинарияКультураЛитератураМатематикаМедицинаМеталлургияМифологияМузыкаПсихологияРелигияСпортСтроительствоТехникаТранспортТуризмУсадьбаФизикаФотографияХимияЭкологияЭлектричествоЭлектроникаЭнергетика | Образ собаки активно функционировал во многих аспектах мировоззрения нанайцев и ритуалах шаманов. Важная роль собаке отводилась нанайскими шаманами в погребальнопоминальной обрядности. На последних поминках каса представителей разных территориальных групп нанайцев большие шаманы отвозили в загробный мир, запрягая разных животных. Например, души нанайцев из родов Юкаминка, Самар, Киле, Донкан и Удинкан отправлялись в загробный мир на оленях [79, с. 13; 62, с. 14], из родов Мориал и Джаксор - на лошадях, Одзял и Хэджер - на собаках [62, с. 14]. Эти сведения могут служить источником для определения тунгусского, монгольского, маньчжурского или солонского происхождения перечисленных нанайских родов, где также присутствует местный автохтонный пласт. Использование собак в транспортировании душ умерших в загробный мир является основанием для вывода о том, что данный нанайский род имеет автохтонные корни. Нужно отметить, что роды Киле и Самар тунгусского происхождения, которые не имели собственных каса-шаманов, поэтому они приглашали шамана-чужеродца. Для ориентации в мистическом пространстве нанайские шаманы имели особые карты, где кроме прочих объектов были нанесены места расположения «расселения родов» в загробном мире буни. На одной из них обозначены дороги к местам поселения обитателей загробного мира: справа-дорога рода Килэ, следом направо - Заксор, направо - Белды, Онин- ка, Гэйкэр, Тумэли, Посар-Одзял, Хэзэр. Также отмечены места остановки шамана для смены ездовых собак на птицу Кори, места, откуда слышен лай собак и т. д. Шаманская дорога в загробный мир напоминает схему реки с множеством рукавов. Каждый рукав - это дорога отдельного рода. Скорее всего, такие карты являются проекцией традиции реального перемещения нанайцев по руслам рек. Анализ шаманских верований, связанных с погребальной обрядностью нанайцев, сопоставления с представлениями тунгусо-маньчжурских этносов привели к выводу об универсальных мировоззренческих категориях. В традиционной культуре есть представления о собаках загробного мира, собачьем буни, собаках, охраняющих вход в буни, и др. Подобные аналогии есть в античной мифологии, где вход в мир мёртвых охранял пёс Цербер. Важным атрибутом последних поминок являлась специальная шаманская нарта. А.В. Смоляк считала, что наличие такой нарты очио, предназначенной для перевозки душ умерших, служило одним из важнейших признаков квалификации каса- шамана (рис. 122). Такая нарта передавалась по наследству от каса-шамана предка. Квалификацию шамана мог определить ясновидящий тудин. Шаман демонстрировал ему свою нарту для перевозки душ в загробный мир. Нередко такая нарта доставалась новому шаману в плохом состоянии, и он в присутствии тудина её ремонтировал, используя кости кита. Тудин контролировал этот процесс. Одновременно сверхъестественные способности тудина проверялись шаманом [69, с. 49]. Силу тудина нанайцы нередко связывали с понятием этугдэ, означавшим особого духа, караульщика, охранителя человека. Ни- зовские нанайцы называли его этумди - сторож, часовой [43, с. 537] или диулимди, т.е. ведущий. По-нанайски этумэчи- беречь, оберегать кого-либо. Духа этугдэ имел каждый тудин, но из шаманов лишь немногие. Обычно этот дух сидит на плече у человека и охраняет его. Если злой дух подкрадывался сзади, то дух предупреждал хозяина об опасности. В образе черной собаки этот дух охранял сон человека [69, с. 50]. В качестве примера действий нанайских шаманов можно привести ритуал последних поминок, который совершал шаман Б. Онинка в октябре 1936 г. в стойбище Елан-Яхса [87. Д. 62. Л. 18]. Перед отправлением в загробный мир шаман знакомился с предстоящей дорогой, изучал её с шаманского дерева, занимался предсказаниями, затем стрелял из лука тлеющими головешками, чтобы расчистить дорогу от оставшихся на ней чужих душ. После этого шаман привязывал покойника к ритуальной нарте, укладывал его вещи, поправлял упряжь собак [43, с. 179]. Шаман, камлая, усаживал деревянные куклы мугдэ, вместилища душ, на нарту или горизонтальную палку, имитирующую мифическую нарту, запрягал в них своих невидимых собак. Следуя с душами, шаман рассказывал о превратностях пути, остановках на отдых и сон, кормлении ухой уставших седоков и собак [69, с. 161]. Каждый нанайский род имел свой путь в буни, отправляющий ритуал, касаты-шаман мог быть из любого рода (рис. 134). Так, среди предварительных приготовлений шамана перед дорогой осуществляется обрубание связи покойного с благополучием живых. Далее шаман садится на нарту лицом к покойнику, привязывает его к нарте, укладывает вещи покойника, затем поворачивается вперед, привязывает потяг луксур, держит его, таким образом проверяет натяжение потяга, в случае его ослабления выясняет причину. Затем следует непосредственное движение по направлению к буни, где среди прочих необходимых и вынужденных остановок имеются: Дарин даули - три души оставленные шаманом. Гида с дондзо - (с шелковым платком). Гидади - ударяет копьём гида сохатого с правой стороны дороги. Дурео дуэлэ - 15 фаня брошены. Елан заур - 3 фаня брошены. Зелёный колли - Хоголо. Хадулта - Санлуро. Сакца - уде мафа-15 фаня в реке. Аунгалако - ночёвка, ловля ленка и поедание тала, сон нарушен чёртом. Гэрбэлчо - дерево с метками ударов шамана. Кэкулэру - место кукушек, стрельба по кукушкам и разговор с ними. Горголору - лисица, разговор с ней и стрельба по ней. Токсалару - место убитых матерью незаконнорождённых детей. Мухелэру - место плача покойника. Лонгуро - место раздевания покойника и оставление одежды (локо-вешала). Дюксэлэру - болото. Сокталару - место, где вырубают лыжи. Худэлэру - место, где вырубают худэ. Сауринанто - место, где заготавливают саури. Молронаца - место сбора хутэнутэ Буни - загробный мир (87. Д. 62. Л. 18). Существование «шаманских карт», схем, на которых нанесены дороги различных нанайских родов, существовали в мифологическом воображении шаманов. Возможно, что их реальные изображения появились под воздействием исследователей, для которых необходимо было узнать точное расположение, последовательность этих путей. Важной деталью ритуала было кормление собаки покойного, для чего шаман помещал рыбу в огонь. Известно, что в погребальной обрядности нанайцев передача пищи в другой мир осуществлялась посредством огня. По истечении трех дней ритуала шаман отвозил души умерших в загробный мир [87. Д. 62. Л. 18]. Образ собаки широко применялся нанайскими шаманами и в других аспектах деятельности. Например, парные изображения собак-помощников сопровождали шаманов в путешествиях. К их числу, вероятно, относились и так называемые инда-хочи - «бешеные собаки» [81, с. 11]. Даергинская шаманка Гара Гейкер во время камлания призывала своих быстрых, как ветер, духов-помощников собак - боугомди [85. Д. 526. Л. 15]. Термин боугомди в переводе с нанайского языка означает «впереди идущий» (рис. 123, 126). В ритуальной практике тунгусоязычных шаманов к разряду общих и особенных признаков относятся представления о духах-помощниках. Удэгейский шаман отправлялся в свои путешествия сопровождаемый духом в образе собаки тыэн- ку, они были связаны через пупок красной нитью сэво сенге- ни. Посредством этой нити осуществлялась связь между ними, они могли слышать речь и мысли друг друга. Во сне шаман мог иметь интимные отношения с тыэнку, когда она принимала образ женщины [84. Д.27. Л. 279]. У низовских и верховских нанайцев имелись представления о шаманских территориях гора и дергилъ. В атрибуты шамана М. Онинко входили унаследованные им от предка две шаманские территории - дергилъ и гора, на которой жили старые духи умершего шамана. Дергилъ - это территория шамана, по которой он ходил, где среди прочих духов живет собака тул- буэ. Она лаем предупреждала шамана о приближении злого духа. Здесь же находилась птица Коори, хранилась нарта очио для перевозки душ в загробный мир, шаманское копьё [69, с. 138]. Главными помощниками нанайского шамана считались духи аями. Они были антропоморфными, однако могли перевоплощаться во время камлания в различных существ. В образе собаки выступают многие духи, у шаманки Киле в селе Саян среди прочих аями одна была сучкой [69, с. 142]. Основная функция этой категории духов-помощников - определение места нахождения виновника болезни. Собака, дух-помощник шамана, отыскивала дорогу, по которой ушли духи, похитившие душу, и начинала их преследование. Ритуальная одежда шамана была важной в различных видах отправлений. Начиная от головного убора до обуви, облачение шамана было испещрено разного вида изображениями духов. На головном уборе каса-шаманов, который использовался только на больших поминках, звенели бубенчики кау- рахта. В обычной практике они использовались для украшения и звона на упряжи ездовых собак. В данном случае колокольчики являлись шаманскими духами-собаками [82, с. 495]. Как известно, образ собаки у нанайцев являлся олицетворением скорости, поэтому на головной убор и помещается образ скорости - упряжка быстрых, неутомимых духов-собак. Своеобразны представления о ревнующем духе хоралико. Когда после камлания женщине становилось плохо, она приносила фигурку хоралико из амбара и кормила. Если это не помогало, звали шамана, и он определял, какие необходимы духи-помощники; часто ими являлись собаки или антропоморфные духи, которых ставили около хоралико. Новую фигурку клали на нары у стены в шалаше из палочек, закрывали сверху халатом (мужским - если болел мужчина, женским - если болела женщина) либо полотенцем [69, с. 186-187]. Иногда причиной заболевания человека оказывался злой дух - Собачья голова ингда дилини, охраняющая души в родовом хранилище. Дух «Собачья голова» охраняет плохие места, где находятся души умерших, которые не имеют возможности возродиться [69, с. 199-200] (рис. 118). В мировой мифологии образ пса, охраняющего вход в мир мёртвых, стал широко известен благодаря греческой мифологии. В нанайских мифологических представлениях также есть собаки - сторожи входа в буни, образ Собачьей головы, имеет несколько иное значение - охранять души обречённых на смерть, и находится она в услужении у родового предка. Для подтверждения своего высокого статуса некоторые шаманы упоминали о существовании в прошлом ещё одной большой собаки и специальной нарты очио, на которой перевозят души в загробный мир [69, с. 197-198]. Предметы нанайской иконографии в большей степени, отразившиеся в культе мё, изображали согласно иерархии различных божеств, где присутствует образ собаки. Например, у нанайской шаманки К. Гейкер была икона ме, на которой изображены драконы, антропоморфные и зооморфные (собаки) духи [85. Д. 526. Л. 15]. Таким образом, кроме деревянных культовых собак нанайцы изображали духов-собак на бумаге, что является одним из культурных влияний маньчжуров. Образ собаки в шаманской культовой скульптуре имеет и отрицательное воплощение. Например, олицетворением болезни живота являлось собакообразное существо Индола [82, с. 514]. Возможно, такие заболевания можно было диагностировать как болезни желудка (гастрит или язва), отличающиеся ноющими, рвущими болями в области живота. Неудивительно, что именно духа в образе собаки представляли шаманы виновником болезни. Поисковые функции, необыкновенное чутьё собаки широко применяли в своих практиках нанайские шаманы. Например, во время гаданий, будут ли ещё дети у матери умершего ребёнка, использовали скульптуру собаки [82, с. 517]. Шаман на ритуале малых поминок в ст. Даерга также использовал фигурки собак для гадания [82, с. 480]. Известно предание о том, как один нанайский шаман помог охотникам быстро доехать до стойбища. Для этого он использовал свои сверхъестественные способности и, превратившись в тигра, напугал собак. Испуганные животные, забыв про усталость, быстро привезли охотников домой [84. Д. 10. Л. 4]. О могущественных шаманах в фольклоре нанайцев сохранились устные рассказы, в которых нередко появляется образ собаки. Например, в тэлунгу о шамане Одзял, записанном Н.Б. Киле, используются чудесные метаморфозы с глазами слуги-маньчжура и собаки. шамане Одзял. «Рассказывают об Одзял-шамане. Плыл в джонке маньчжурский купец. Что сделал этот маньчжурский купец. И вот Одзял-шаман занес джонку его на вершину утёса. Маньчжурец ехал в Сикэр. Потом подошёл к маньчжурцу, взял у него трубку, переломил пополам и бросил на середину реки. Вечером шаман наполнил корыто водой и начал шаманскую пляску и спрашивает: хочешь вернуть свою трубку? Если хочешь, ищи в этом корыте, там её найдешь. И, правда, этот маньчжурец нашёл в корыте свою трубку. После этого он подошёл к маньчжурцу-гребцу, снял один глаз и вышел на улицу, там он снял глаз собаки. Собаке вставил глаз маньчжурца, а маньчжурцу - глаз собаки. Джонку после долгих просьб хозяина стал, слегка касаясь носком ноги, касаясь до джонки, спускать в реку. Так и спустил с утеса. Вот так Одзял шаман разыграл маньчжурского купца». [90. Киле. 1973. Л. 85-86]. Подобные сюжеты, как правило, не передают подробности ритуалов нанайцев, но показывают разнообразие шаманских превращений. В фольклоре курурмийских нанайцев был зафиксирован любопытный сюжет приношения шаману-лягушке в качестве жертвы черной гончей собаки хасиин-дафу с длинными ушами. «...Жалко Мэргэну собаку, а раз обычай велит - надо. Надел новую одежду, поясом халат перепоясал, взял нож, циновки положил для гостей, около столба солому постелил, чтобы собаку заколоть. Заколол свою любимую собаку, хотел её кровью шаману брызгать...» (75, с. 39.). Термин «гончая» и наличие такого выраженного экстерьерного признака, как вислые уши, говорит о присутствии тюрко-монгольского влияния, возможно, об этногенетических связях этой группы нанайцев с тюрко-монголами. Возможен и вариант культурного заимствования данного сюжета. Как известно, нанайцы разводили местную породу северной собаки, ничего общего с породой гончей не имеющей. Таким образом, собака в нанайском шаманстве играет значительную роль в отправлении различных ритуалов, но наиболее значимые её функции состоят в охранительной, защитной и поисковой работе. Отличительные особенности образа собаки в духовной культуре повторяют её обязанности в хозяйственной деятельности. Анализ образа собаки показал её огромную роль в духовной культуре нанайцев. Большой интерес представляют универсальные воззрения, свойственные разным народам мира. К такой категории у нанайцев следует отнести участие собаки в погребальной обрядности. Как известно, у многих народов мира собака охраняет вход в загробный мир. Возможности собак видеть духов как отрицательного, так и положительного характера также относятся к универсальным категориям духовной культуры некоторых этносов. Обширный пласт верований народов мира связан с представлениями о четырёхглазой собаке, обладающей двойным зрением, они прослеживаются практически на всем Евразийском континенте. Такие верования бытовали у славянских и европейских народов, тунгусо-маньчжуры к собакам с такими качествами относились с особым почётом. Использование образа собаки в качестве жертвенного животного находит применение во многих отправлениях. В тексте есть упоминания о функционировании промысловых обрядов, где изготавливались изображения собаки. Как нам представляется, этот культурный пласт относительно недавнего происхождения. Его можно связать с редукцией жертвенного обряда, когда в отправлении культа медведя у нанайцев, происходило условное пролитие крови из уха собаки вместо её реального убиения. На особом счету были воззрения нанайцев, связанные с кровосмесительными браками. Традицией строго воспрещались такие браки пондадё, считалось, что в подобном случае души двоюродных брата и сестры превращались в злых духов сайка. Особенно они опасны для новорождённых младенцев. Чтобы предотвратить рождение сайка, будущие муж и жена проходили очистительный обряд. Отправляла ритуал тетя по матери новобрачных, тем самым она отводила грех от молодых и брала его на себя. После смерти состоящих в браке пондадё их души не превращались в сайка. Появление этих духов в селении вызывали болезни детей. В компетенции родового шамана охранять души всего рода, и угроза болезней детей заставляло его вступать в противоборство со злыми духами. В доме больного ребёнка собирались родственники. До наступления темноты родственники и шаман изготавливали соломенные чучела в виде кошек и собак (рис. 124, 125). В отправлении первой части обряда нингмачи шаман узнавал у духов причину болезни ребёнка и связь с ней сайка. Вторая часть камлания состояла из обрядов изгнания этого духа из ребёнка. Больного накрывали сетью, чтобы изгнанные из тела ребёнка духи запутались в ней. Шаман загонял их в соломенные чучела, заворачивал в сеть и помещал в берестяную коробку, которую вешали в углу сеней и сверху накрывали сетью. Считалось, что после этой церемонии сайка не будут вредить людям [90. Гаер. 1973. Л.12]. Культовые изображения кошек и собак в этом ритуальном отправлении после вселения в них духов сайка становились их вместилищем. Этих домашних животных как посредников между мирами шаманы наделяли сверхъестественными возможностями входить в разные взаимоотношения с существами, населяющими другие миры. Следующий фольклорный текст также относится к шаманским воззрениям нанайцев. Он акцентируется на особом отношения в семье к собакам, принадлежащим отцу, предку. & ТТ унтуэ-Мэргэн. ...Один Мэргэн с матерью жили. Мать-старуха ничего не может делать. Мэргэн все время охотится. На противоположном берегу реки одно селение. Однажды, когда он возвращался с охоты, прилетела птичка, то на грудь, то на плечи намеревается сесть. - Надо же, что же птаха привязалась? - говорит Мэргэн. - Ой, брат прилетела тебя предупредить, - говорит птаха, - О чём предупредить, говори! - На той стороне живёт старичок, твоё бедро хочет попробовать. Сакси-шамана к тебе отправил, ты дорогой к нему все деревья, которые ты можешь достать руками, руби. Этот шаман во все дерева вложил своих бурханчиков, чтобы убить тебя - так, кончив рассказ, птаха улетела. Теперь на пути своем стал рубить деревья, одного срубит - кровь побежит. Сруб дома, столбы во дворе, вешала, столбы амбара, кучи дров все стал вырубать. Вошёл в избу все деревянные места стал наносить топором. Затем раздул очаг, ударил по голове, превратившись в пчелу, полетел к старику в селение. Когда долетел, видит - Сакси-шаман поднимается с берега. Села на отдушине и видит: старуха на кане сидит, а старик по кану маячится, рабыни, рабы. Старик говорит: сейчас Сакси-шаман Пунтуэ-мэргэна тащит сюда. Когда придёт, сделаю из бедра его пэрхэ - как ударю по голове - голова отлетит, как ударю по темени - в лепешку раздавлю. - Э, старик, с чего сдурел? Так сидит, и приходит Сакси-шаман. - Старик, - говорит шаман, - бурханов моих всех изрубил он. Откуда он узнал, откуда-то услышал. Я теперь лишь самим собой остался. Завтра обернусь в отцовскую чёрную собаку. Мэргэн, прослышав все эти разговоры, отправился к себе. Накормив мать, улеглись. Рано утром, когда мать его спала, раздул очаг, почистил иней на окне, подмёл пол. Накинул на себя халат матери, надел её шапочку, взял её посошок, постукивая им, вышел выбрасывать мусор. Во дворе он высыпал мусор, вошёл в избу. После него встала мать и тоже вышла. Она видит - чёрная собака, чёрная шерсть на ней так и отливается. Вошла и говорит: В нашем дворе одна чёрная собака. Вышел Мэргэн: Мама, это потерянная отцом наша чёрная собака прибежала. Такой умной собаки нет. Он накинул цепь на собаку и привёл её в избу, привязал к столбу и говорит: Мама, приготовь еду, ведь она проголодалась. Сварила старуха еду и дала. Та лишь языком поводила по еде. Мэргэн говорит: наверное, она во дворе хочет кушать. Повёл он во двор, привязал к столбу и дал - она опять лишь языком поводила по еде. Тогда он перевернул собаку вверх животом, раскрыл пасть палкой и влил туда горячую пищу. Часть еду проглатывает, часть выплевывает. Затем он выбрал покрепче палку и начал бить. Долго он бил, пока она не растворилась. Войдя в избу, подал еду матери, и сам, поев, обернулся пчелой и отправился к старику. Видит, Сакси-шаман ползком поднимается к дому старика. Мэргэн опять сел в отдушине дома, сидит и ждет, и, наконец, приходит шаман: Старик, зря ты меня погубил. Весь желудок, все нутро сварилось. Открыв пасть, влил горячую еду, потом так избил, что мои косточки рассыпались - сказал так и умер. - Нет, приведите ко мне Сэлэкэн-шамана. Этот никуда не годный, - говорит старик. Привели шамана. Он говорит: Завтра такой холод направлю на него. Услышав это, Мэргэн отправился к себе. Поужинав, улеглись спать. Утром встал, обернул мать шкурами, положил на кан и наглухо накрыл её. Сам прорубил девять прорубей. Поднялось солнце - нестерпимый мороз наступил. Укрыв мать, пошёл к прорубям. - Ох, жарко, - плюхаясь в проруби, купается он. К полудню мороз ослаб. Вернулся Мэргэн в избу, подал матери еду и опять отправился к ним. Сэлэкэн-шаман поднимается к старику. Вошел он: Старик, сегодня он укутал шкурой мать, а сам пошел купаться в проруби, купался в такой мороз. - Завтра сильную жару напущу. Вернулся Мэргэн, нарубил много вязанок, сложил их у очагов и улёгся спать. Рано утром подал матери еду, сам во дворе сделал высокий навес. Мать свою усадил под навесом. Сам надел меховые одежды. Стало невыносимо жарко. Мэргэн к одному очагу прибежит и, стуча зубами, греется, другому прибежит, стуча зубами, греется. К полудню жара спала. Спустил мать с навеса, снял с себя одежды, обернулся опять пчелой и полетел к ним. Приходит Сэлэкэ-шаман. Старик, сегодня этот Мэргэн посадил мать под навес, устроенный высоко от земли, сам напялил одежды из шкуры, стуча зубами от холода, стал греться у очага. Завтра последний раз испробую - обернусь орлом и прикончу. Мэргэн вернулся, поев, набросил на себя халат матери, надел её шапочку, взял её тросточку и, постукивая ею, пошёл выбрасывать мусор. Выбросил мусор. Выбрал дрова и понёс в избу. Видит над дверью сидит орел хлопке хлоп, ресницами моргая, дремлет. Медленно таща палку, идёт g Мэргэн. Дойдя до двери, резко ударил орла палкой. Тот свалился g на землю. Тут Мэргэн начал его бить. Бил пока он не растворил- g ся. Мэргэн снял с себя одежды, поел, обернувшись пчелой, поле- g тел. Сэлэкэ-шаман еле-еле ползком поднимается к старику. Во- X шел он: Старик, ты зря погубил. Сегодня пошёл, обернувшись ор- х лом, сел над дверью и сижу. Утром, накинув на себя одежду матери, взял посошок её и вышел выбросить мусор. Выбросил мусор, подобрал палку и дойдя до меня, свалил на землю ударом палки g и начал бить, так бил, что все косточки рассыпались. Еле- еле добрался до тебя - рассказать об этом. Так сказав, умер. Сидит ста рик теперь и ничего не говорит. Мэргэн обернулся человеком и вошёл к нему. Сел он на стеллаж в середине пола. Старик завертел головой, посматривая в сторону Мэргэна. - На стеллаже человек сидит, по делу пришёл, - Мы на стеллаже едим и спим, - говорит Мэргэн. - Никто за моим бедром не приходит, вот я сам и пришёл, чтобы ты сделал пэрхэ. Старик молчит. Встал Мэргэн, схватил старика и увёл во двор. Так выбрав хорошо утоптанное место, так шлепнул стари- X ка, что он рассыпался на мельчайшие части, Старуха говорит: - Меня-то не убивай, мне нет никакого дела до него, я даже рот не раскрывала. Возьми мою дочь в жёны. Селение наше прибери к себе. Мэргэн пошёл в дом невесты и видит, довольно хорошая девушка. Он женился на ней. Дочь Сакси-шамана взял в жены и угнал селение к себе. Налево, направо от себя рассадил селение. Вот так стал жить да поживать» [90. Киле. 1971. Л. 61-69]. В тексте образ отца героя представлен чёрной отцовской собакой, этому аспекту придаётся важное значение. Несомненно, здесь прослеживается представление о неразрывной связи охотника и собаки. Особым отношением, почётом, а главное, доверием пользовались в традиционном обществе нанайцев старые собаки, принадлежавшие отцам. Этим воспользовался Сакси-шаман, превратившись в собаку, он сделал попытку войти в доверие Мэргэна. Однако провести нанайского Мэргэна не удаётся. Интересны способы обращения богатыря с собакой, которые невозможны в реальной жизни. К верованиям и ритуалам, характерным для нанайцев вер- ховской группы, можно отнести ритуал почитания хозяина нарты, который совершали перед выходом на промысел. Такая постановка вопроса оправдана тем, что подобные ритуалы не были зафиксированы у представителей других групп, что совсем не означает отсутствия у них таких представлений. Статус и функции образа собаки чётко обозначены во многих разделах духовной культуры нанайцев. В частности, представления нанайцев, как впрочем и других сопредельных этносов о древней функции охранять, беречь своего хозяина, выражались и в таких проявлениях, как сохранение жизни новорождённого младенца: клыки, шерсть собаки служили отпугивающим фактором для злых духов. У народов Амура в свадебной обрядности прослеживается общий культурный пласт дарения собаки невесте, кроме целой упряжки ездовых животных. Такая собака вместе с невестой уходила в дом мужа и пользовалась привилегиями в отличие от других собак. В таёжных и водных культах нанайцев особое место занимают представления, связанные с медведем и тигром. Два этих образа сложно нивелировать, уравнять, их статус иногда имеет равное значение, но, безусловно, самостоятельный и независимый в культах. Собака вновь является посредником между двумя образами священных животных, её включенность в обряды их почитания говорит о местном автохтонном происхождении. В шаманстве наиболее значительным представляется сверхъестественный образ собаки как помощника и покровителя шамана, с её помощью осуществлялась поисковая работа потерянной или украденной души человека. Представляет бесспорный интерес связь нанайского шамана с таким духом посредством сверхъественных нитей сирэктэ. Поэтому изображения духов-собак - неотъемлемая часть костюма и атрибутов нанайского шамана, что, безусловно, является показателем значимости образа собаки в шаманских камланиях. Использование её скульптурных изображений, деталей упряжи, бубенчиков на головном уборе, а также длинные ленты на костюме шамана - все эти атрибуты также говорят о важной роли, отведённой образу собаки в функционировании шаманства. Предметы промысловой атрибутики, включённые в важнейшие узловые действия обрядовой практики, наделялись душой. Такие представления, связанные с образом собаки, относятся к универсальным воззрениям нанайцев об этом животном, распространёны у многих народов мира. Также нередок образ собаки с отрицательным характером, он обладает свойствами болезнетворного духа или мешающими промыслам. Появление таких существ, по каким-то причинам затаивших зло на людей, нанайцы связывали с собаками, умершими или утонувшими, сбившимися с пути и не попавшими в собачий загробный мир буни. Анализ роли собаки в духовной культуре нанайцев показал большое количество представлений, ритуалов и обрядов с функционирующей в их контексте собакой. Однако отсутствие полноценного материала по этнографии собаководства нанайцев, специфике территориальных и родовых общностей этноса в этой области, института шаманства у горинской группы заставило в значительной мере сделать работу обобщающего характера, что не стало причиной отказа от выявления отдельных этнокультурных особенностей той или иной группы нанайцев. На современном этапе одной из причин исчезновения многих позиций культуры стало введение единого языка на основе найхинского диалекта и другие не менее важные обстоятельства. Доместикация собаки древним человеком, по мнению А.В. Новикова, связана с хозяйственной необходимостью использования этих животных, получением посредника между человеком и окружающим миром [42, с. 72-83]. Образ собаки в духовной культуре нанайцев стоял у истоков не только института шаманства, но и еще более древнего по происхождению анимизма. Собака как первое доместицированное животное с момента её появления в жизни древнего человека стала неизменным участником не только хозяйственных процессов, но и заняла важнейшие ниши традиционной духовной культуры. Анализ функции собаки в мифологии и космологии, использование в качестве жертвенного животного в сфере промысловых ритуалов и обрядов жизненного цикла, шаманстве и праздниках показал, что статус этого животного очень высок и представления, связанные с его образом, имеют древнее происхождение. До сих пор у нанайцев бытуют остатки древних универсальных антропоморфных верований о том, что собака - это человек в шкуре. Особое отношение к ней отражается в фольклорных произведениях, где нередко собака является главным героем. В космологических представлениях образ собаки связан с различными созвездиями и небесными светилами, что показывает древние универсальные пласты нанайской культуры, где зафиксированы верования о сверхъестественных качествах собаки, о вредоносных водяных и таёжных существах, имеющих собачий облик. Нанайцы верили, что собака чувствовала злых духов и предупреждала человека об их приближении. В традиционных ритуалах жизненного цикла нанайцев, начиная от рождения ребёнка, его становления, свадьбы, а затем и в погребальном обряде непременным и важным участником (реальным или символическим) являлась собака, её образ сопровождает человека на протяжении всей жизни, проникает в самые глубинные стороны культуры, подтверждая свою значимость. Бережное отношение нанайцев к здоровью и жизни детей отразилось на обрядовой практике, связанной с детством. В большей степени назначение таких ритуалов заключалось в сбережении детей от злых духов. Образ собаки имел значение жизнеутверждающей силы, которую символизировала нитка из собачьей шерсти, ею родители обвязывали кисти и щиколотки ребёнка. С этой целью нанайцы использовали связки деревянных изображений духов в форме собаки, амулеты подвешивали и над колыбелью. Охранной функции собаки нанайцы придавали большое значение и в свадебной обрядности. Руку будущей невесты перевязывали ниткой из собачьей шерсти. Для свадебного поезда отбирали самые лучшие собачьи упряжки и специальные свадебные нарты. Во время праздничных поездок на собак надевали красивые ошейники, украшенные цветными ремешками, бубенчиками и султанчиками. В погребальных ритуалах собаке отводилась определённая роль. Так, труп умершего помещали на помост для хранения собачьих нарт, у могилы собаку покойного убивали и подвешивали на палке рядом с гробом и т.п. В промысловой обрядности нанайцев собака использовалась в ритуалах почитания хозяев тайги, гор, воды, отдельных местностей, хозяев животных как посредник во взаимоотношениях между человеком и священными существами. В день выхода на промысел совершался ритуал кормления собак в жилище (обычно нанайцы кормили собак на улице). Собаку приносили в жертву тигру и медведю, хозяевам природных объектов и стихий. Можно отметить трансформацию комплекса верований и ритуалов, особенно у верховских нанайцев, в результате влияния духовной культуры маньчжуров. Вместо традиционного жертвенного животного собаки они стали использовать домашних свиней чёрной масти. Впоследствии нанайцы стали специально выращивать свиней чёрной породы и петухов вместо рябчика. В комплексе промысловой обрядности нанайцы старались не допустить попадания крови ощенившихся собак на промысловый инвентарь. У нергенских нанайцев зафиксированы отличия в области культа воды - рыболовы считали виновниками неудачи на рыбном промысле души утонувших собак. Чтобы их задобрить, проводили умилостивительные ритуалы, кондонские нанайцы изготавливали соломенную фигуру собаки. В сфере промысловых ритуалов верховской группы нанайцев выделяется обряд почитания хозяина собачьей нарты, который совершали перед выходом на промысел. Особое значение придавалось образу собаки и в медвежьем культе. На медвежьем празднике старейший из гостей взамен полученной головы священного зверя дарил хозяевам собаку. Однако, если собаки осквернили своими зубами медвежьи кости, то их непременно убивали. Постепенно трансформировалась традиция ритуального убиения собак на медвежьем празднике, сменившаяся символическим пролитием крови из уха; непременным ритуалом медвежьего праздника нанайцев становились многодневные собачьи гонки, для которых отбирали лучших собак. В сфере культа тигра нанайцы родов Бельды и Одзял сохранили родовые предания, связанные с происхождением от этого священного хищника, например Бельды - Актанко считают себя прямыми родственниками тигра. Когда низовские нанайцы случайно или преднамеренно убивали тигра, они обращались за помощью к нанайцам рода Актанко, которых считали непосредственными его потомками, и самый старший из них совершал погребальный обряд - в жертву умершему тигру приносили собаку. В нанайской мифологии, отражающей культ огня, широко представлены легенды, связанные с древними охотничьими ритуалами, где главную роль играет жертвенная собака, с помощью которой люди пытались наладить хорошие отношения с рассерженным хозяином огненной стихии. В целом культ огня имеет много сходных черт у нанайцев, удэгейцев, орочей, что говорит о его древнем поисхождении. Культ почитания хозяев гор, скал и других природных объектов также наполнен сюжетами, связанными с образом собаки, различными приметами и запретами. Например, начинавшую внезапно выть у вершины горы собаку необходимо было принести в жертву в качестве умилостивительного дара. Нанайские шаманы отводили собаке важную роль в своих верованиях и ритуалах, например в погребально-поминальной обрядности. Важным атрибутом последних поминок была специальная собачья нарта для перевозки душ умерших, которая передавалась по наследству. Нередко такая нарта (в результате путешествий по иным мирам) приходила в негодность, и новый шаман её ремонтировал. На последних поминках большие шаманы отвозили души покойных (Одзял и Хэджер) в загробный мир, запрягая в свои нарты невидимых для простых людей собак; Мориал и Джаксор использовали лошадей и собак. По пути в загробный мир шаман останавливался и кормил уставших собак. Эти сведения могут служить источником для определения тунгусского, монгольского, маньчжурского или солонско- го происхождения нанайских родов, выявления местного автохтонного пласта. При анализе шаманских верований выявляется древний универсальный пласт мировоззрения, связанный с собаками-охранителями входа в загробный мир. У нанайских шаманов были особые карты расселения родов в загробном мире, на них отмечались места смены ездовых собак на мифическую птицу, места, где слышен собачий лай, и т.д. Парные изображения собак-помощников сопровождали шаманов и в других путешествиях, например при поисках души, при излечении больного и др. У низовских и верховских нанайцев имелись представления о шаманских территориях, на которых жили духи умершего шамана, в том числе и в образе собак. Главными помощниками нанайских шаманов считались духи аями. Чаще всего они имели антропоморфный облик, но иногда - в виде собаки. К числу важных духов - помощников нанайского шамана относятся парные изображения собак бонгомди, основная функция духов-помощников, если они наделялись образом собаки, заключалась в определении места нахождения виновника болезни, такая собака быстро отыскивала дорогу и начинала преследование вредоносных духов. В комплексе ритуального облачения шамана отдельные атрибуты также были связаны с образом собаки. Например, на головной убор большого шамана, который мог проводить последние поминки, прикреплялись бубенчики с собачьей упряжи, олицетворяющие упряжку неутомимых шаманских духов-собак, символ сверхскорости. В камланиях по излечению больного шаман также использовал культовую скульптуру в образе собаки. Нанайские шаманы использовали в своей практике необыкновенное чутьё собаки, например, во время ритуала гадания применяли скульптуру собаки. В нанайской иконографии присутствует образ собаки наряду с антропоморфными и зооморфными духами, что показывает высокий ритуальный статус собак. С другой стороны, изображение духов-собак на бумаге является одним из аспектов культурного влияния соседних маньчжуров. Образ собаки в шаманской культовой скульптуре имеет и отрицательное воплощение. Например, олицетворением болезни живота являлось особое собакообразное существо. Иногда причиной заболевания человека оказывался злой дух - Собачья голова, охраняющая в родовом хранилище души умерших, которые не могут возродиться. В фольклоре нанайцев сохранились предания о могущественных шаманах, в которых нередко появляется образ собаки. Подобные сюжеты показывают разнообразие шаманских превращений. Отдельные фольклорные сюжеты, например о жертвоприношении шаманом чёрной гончей собаки с длинными ушами, показывают присутствие тюрко-монгольского влияния, возможные этногенетические связи, варианты заимствования фольклорных сюжетов. Как известно, нанайцы разводили местную породу северной собаки - амурскую лайку, которая по экстерьеру не имеет ничего общего с породой гончей. В традиционной культуре нанайцев соблюдались строжайшие запреты в отношении кровосмесительных браков, так как дети от них превращались в особо опасных, вредоносных и болезненосных духов. Защитить людей от этих духов мог родовой шаман, в том числе и с помощью культовой скульптуры в образе собак. В такую скульптуру шаман изгонял злых духов. В целом образ собаки в нанайском шаманстве играет значительную роль в различных ритуалах, но наиболее важные её функции состоят в охранительной и поисковой деятельности. Отличительные особенности образа собаки в духовной культуре во многом повторяют её обязанности в хозяйственной деятельности нанайцев. Анализ образа собаки показывает её огромную роль в духовной культуре нанайцев. Здесь и универсальные пласты культуры, и местные этнокультурные особенности, связанные с жизнью и бытом нанайцев - рыболовов и охотников. Статус и функции образа собаки обозначены во многих разделах духовной культуры нанайцев. Главная функция этого животного - охранять и беречь своего хозяина - выражалась в сохранении жизни новорождённого младенца, защите хозяина и всего сообщества от возможного влияния вредоносных существ. Заключение В культуре нанайцев, как и у многих этносов мира, собака имеет большое хозяйственное значение, её образ широко используется в мифологии, героическом эпосе, верованиях, ритуалах, культах, шаманстве и праздниках. Древнее население региона использовало собаку в качестве помощника на охоте и транспортного животного, иногда употребляло в пищу и приносило в жертву разнообразным духам. Транспортное собаководство нанайцев обязано своим происхождением охотничьему промыслу, и соответственно первой собакой, впряжённой в транспортное средство, была охотничья собака. Транспортное собаководство справедливо считается одним из древнейших, и к нему следует причислить такие средства, как волокуши. На территории Амуро- Сахалинской этнографической области в результате продолжительной эволюции местный тип волокуш привёл к образованию амурского типа нарт. Древность транспортного собаководства является причиной типологического единства нарт у всех групп нанайцев, преемственности промысловой лексики и ряда других элементов на всей территории расселения нанайцев. Устойчивое функционирование специфической лексики на протяжении длительного хронологического периода позволяет проследить преемственность этнокультурной традиции от автохтонного населения региона. Однако следует выделить и этнокультурные особенности в области отдельных сфер нанайского собаководства. Например, следует отметить более интенсивный характер использования тяглового собаководства кур-урмийскими и горински- ми нанайцами по сравнению с амурскими нанайцами. Это связано, прежде всего, с приоритетом охоты в традиционном хозяйстве нанайцев, населяющих побережье горных рек. Отличительные особенности собаководства верховских нанайцев - они перемещались на собачьих упряжках к более отдалённым промысловым участкам. Кроме того, у отдельных территориальных групп нанайцев прослеживаются различные предпочтения экстерьера собак. На этом основании можно предположить и разные генетические корни сунгарийских и амурских нанайцев. У нанайцев по сравнению с другими тунгусо- маньчжурскими народами несколько иной процесс отбора щенков, используются другие признаки и приметы для выбора нужной собаки. Единым консолидирующим фактором для этносов Амуро-Сахалинской ИЗО является предпочтение некоторых особенностей экстерьера собак, например популярность собак с лохматой шерстью. Такие собаки в равной мере хорошо охотились и тянули нарты, кроме того, их особый ритуальный статус прослеживается практически у всех народов Приамурья, Приморья и Сахалина. Промысловая лексика выступает как отражение этнокультурных особенностей нанайского этноса, его территориальных диалектов. Так, у уссурийских нанайцев зафиксированы отличающиеся термины для обозначения ручной оглобли охотничьей нарты; нанайское название хомута амурского типа отличается от термина, используемого по отношению к хомуту восточносибирского типа. Нанайское ездовое собаководство функционально разделяется на два типа: восточносибирский и амурский, которые существовали параллельно, не преобладая один над другим. В начале XX в. нанайцы отправлялись на охоту на традиционной амурской нарте, а при торговых поездках, перевозке пассажиров, леса впрягали собак в восточносибирскую нарту, обладающую более вместительным кузовом. Проведенное исследование показывает огромную роль собаки в духовной культуре нанайцев. В традиционной культуре нанайцы осознавали мир с мифологических и анимистических позиций. Образ собаки в мифологии тесно связан с человеком. Например, образ мифической Железной Собаки (суки) расценивается как женский и обладает положительными и отрицательными свойствами. Нередко этот образ является одним из основных персонажей преданий о происхождении нанайских родов, что указывает на его архаичность. В шаманстве наиболее значительным представляется сверхъестественный образ собаки в роли помощника и покровителя шамана. С её помощью шаманом осуществлялась поисковая работа потерянной или украденной души человека. Анализ промысловой обрядности, шаманства, ритуалов жизненного цикла показывает, что образ собаки имеет в своей основе древние амурские корни. Представления нанайцев, связанные с собакой, отражают присущие ей с древних времен функции охранителя и защитника хозяина, что видно практически во всех проявлениях традиционной культуры: в ритуалах жизненного цикла, шаманстве и промысловых культах. В функционировании таёжных и водных культов у нанайцев особое место занимают представления, связанные с образами медведя и тигра. Два этих образа сложно нивелировать, уравнять, их статус иногда имеет равное значение, хотя в целом они имеют статус самостоятельных культов. Включенность образа собаки в обряды почитания этих животных служит основанием для предположения об их местном автохтонном происхождении. Ряд мифологических и космологических сюжетов, родовые предания о происхождении родов, волшебные сказки говорят о сугубо местном происхождении нанайского собаководства. Из собранного материала очень сложно вычленить какие -ли- бо родовые и территориальные особенности, но, тем не менее, анализ собаководства в целом показал ряд особенностей, присущих нанайцам той или иной группы. Вместе с тем при исследовании удалось выделить в культуре нанайцев несколько источников иноэтнических влияний, оставивших заметный след в верованиях, ритуалах, культах и хозяйственной деятельности. Таким образом, соотношение общего и особенного в традиционном собаководстве нанайцев прослеживается на основе общего происхождения и территориальных отличий разных групп нанайского этноса. Наибольшее влияние на культуру нанайцев оказали эвенки и маньчжуры. Из заимствованных у них элементов культуры к маньчжурским следует отнести жертвенных животных - петуха и свинью. Следовательно, в этой сфере собака амурского и тунгусского происхождения вытеснялась из ряда культов иными жертвенными животными. В разное историческое время выходцы из этих народов вливались в состав нанайцев- собаководов и, безусловно, несли с собой прежние принципы хозяйствования и ритуальной практики. Традиционный уклад нанайцев на протяжении длительного времени подвергался воздействию китайской культуры. Появление новых культов, связанных с буддийскими обрядами, оставило заметный след в нанайском анимизме, большому влиянию подверглось и шаманство. Однако, несмотря на столь мощное культурное влияние, остались без заметных изменений традиционные воззрения, связанные с поклонением тайге, хозяевам промысловых участков и водной стихии. Ритуалы поклонения тайге, почитания медведя остались практически неизменными, трансформировался лишь способ жертвоприношения собаки - новые экономические условия заставили охотников иммитировать жертвоприношение пролитием крови из ранки на ухе. Промысловые обряды остались законсервированными не у всех нанайцев. Верховская группа нанайцев, находящаяся в непосредственной близости к Китаю, оказалась наиболее восприимчивой к другой культуре и включила многие элементы в свои промысловые обряды. Вторым источником, оказывающим и по сей день значительное влияние на культуру нанайцев, является славянская культура. В XVII-XIX вв. пришедшие на территорию Приамурья русские, белорусы и украинцы принесли с собой христианство. Однако православие оказало лишь незначительное влияние на традиционные культы нанайцев. Коренные изменения в культуре народов Амура произошли лишь в годы советской власти, кода велась борьба с шаманством, что повлекло за собой утрату как самого института шаманства, так и многих аспектов духовной культуры нанайцев. Следует разграничить сферы культурных иновлияний. Из Китая оно распространялось на духовную культуру нанайцев без насилия. Буддийские и даосские элементы обрядности до сих пор можно проследить в шаманских и анимистических воззрениях нанайцев. В результате же внедрения славян стал разрушаться институт шаманства и многие другие области культуры, к которым можно отнести и традиционное собаководство. В начале XX в. собака стала интенсивно заменяться лошадью. Такие изменения на начальном этапе в большей степени коснулись нанайского населения, оказавшегося в славянском окружении. Подобные процессы происходили и на Уссури, но уже под влиянием китайцев. Таким образом, к началу XXI в. традиционная культура нанайского этноса под воздействием иноэтнического влияния претерпела во многом глобальную трансформацию. Исчезновение собаки в первую очередь из духовной культуры и отчасти из хозяйственного быта, безусловно, стало тяжёлой утратой для культуры нанайского этноса. В целом анализ этнокультурных особенностей нанайского собаководства показывает, что образ и роль собаки в различных аспектах жизни и культуре нанайцев позволяет использовать в качестве этноидентифицирующего маркера, проследить этническую гомогенность этноса. Собаководство, обладая чертами единого хозяйственно-культурного комплекса всего этноса, имеет особенности у разных территориальных и бывших родовых групп. Это некоторые нюансы в промысловой лексике, касающейся кличек собак, деталей упряжи и нарт. Объединяющим фактором следует назвать общую промысловую терминологию, типологическое единство нарт и ряд других показателей. Также к разряду общих этнокультурных особенностей в культе почитания воды относятся некоторые элементы ритуалов у нергенских и горинских нанайцев. Безусловно, представители этих групп имеют разное происхождение, поэтому отличаются особенностями функционирования традиционного хозяйства в системе верований и ритуальной практики. В связи с протекающими сегодня сложными социально-политическими процессами происходит трансформация культур во всем мире, в том числе и нанайцев. Подавляющее большинство современных нанайцев уже не отводят собаке роль былой значимости. Её привлечение в деятельность человека ограничивается использованием в охотничьем промысле, транспортная же функция сохранилась лишь у незначительной части нанайских охотников. В духовной культуре с утратой института шаманства исчезла и функция собаки как помощника шамана. В целом нанайцы являются преемниками традиций древнего автохтонного населения Приамурья. Среди разного рода иноэтнических включений в их культуре отчётливо прослеживается местный пласт, имеющий общую основу, единый хозяйственно-культурный тип с локальными разновидностями и свой духовный комплекс. Список литературы и источников
ЭО. 1897. № 3. с. 135-147.
Список сокращений ИВСОРГО - Издание Восточносибирского отделения Русского географического общества. ИИАЭ НДВ ДВО РАН - Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока Дальневосточного отделения Российской академии наук. МАЭ РАН - Музей антропологии и этнографии РАН. ПИИЭ - Полевые исследования Института этнографии. РГИА ДВ - Российский государственный исторический архив Дальнего Востока. СЭ - Советская этнография. ЭО - Этнографическое обозрение. ОИАК - Общество изучения Амурского края. ПФА РАН - Петербургский филиал архива РАН. ПМА - Полевые материалы автора. ИЗО - Историко-этнографическая область. |
Собака в мифах и традициях народов Якутии
Согласно якутским мифам и верованиям, собаки созданы добрыми божествами айыы. Айыы создали землю красивой и ровной, но злой дух Абасы затоптал и исцарапал её. Следы его деяний остались в виде рек, озёр и гор. Вслед за сотворением земли Юрюнг-айы-тойон создал человека. Для этого он сделал статуи людей и поместил их в каменный дом, около которого поставил сторожа и велел ему не пускать в дом злого духа. Последний подкупил сторожа, пообещав дать ему тёплую шубу. Войдя в дом, злой дух испачкал нечистотами статуи людей. Юрюнг-айы-тойон, увидев содеянное, превратил сторожа в собаку, а статуи вывернул наизнанку. С тех пор люди внутри полны грязи.
Собака в мифах и традициях народов Якутии
Видео Якутские лайки
Планета собак. Сибирский хаски
Сибирские Лайки! Гибель собаки от лап медведя!
Якутская лайка
Непотерянный рай. Собаки тайги.
Непотерянный рай Собака тайги
якутские лайки
Искатели Якутии - Путь Якутской лайки
У каждого вида домашнего животного бывает свой Айыысыт — богиня-покровительница. Из них Айыысыт-Норулуйа богиня-покровительница собак и лис может дарить детей женщине. Чтобы привлечь расположение Айыысыт-Норулуйа, женщина должна хорошо обращаться с собакой при её родах, кормить и ласкать её.Богиня Айыысыт-Норулуйа оставляет дом родительницы на третий день после родов. Её проводы празднуются весьма торжественно и крайне оригинально, и при этом исключительно одними женщинами.
Айыысыт — богиня-покровительница, более других божеств, принимающие участие в жизни человека, потому более других почитаемые. Живут они на нижнем восточном небе и спускаются oттуда, окруженные ореолом света, в виде богато одетых пожилых женщин.
Айыысыт-Норулуйа является при родах и помогает благополучному разрешению от бремени. Она имеет власть дарить или не дарить ребенка
— А. Е. Кулаковский «Сверхъестественные существа» Научные труды. Якутск, 1918 год
В мифах утверждалось, что шаманы могли принимать облик зверей и птиц, например, показываться в виде медведей, собак, летать, став орлом, соколом, вороном и т. п.
На ритуальной одежде якутских шаманов встречаются металлические изображения духов-помощников в виде собаки. Этот дух считался собакой шамана и посылался им на разведку. Юкагиры и якуты считали, что тени умерших людей находятся на нижней земле. Через некоторое время тени возвращаются на среднюю землю, чтобы вновь обрести тело.
У народов северо-восточной Сибири дорогим подарком являлся щенок — потенциальный кормилец семьи, поскольку из него могла вырасти хорошая охотничья собака. Взрослую охотничью собаку дарили редко, только в исключительных случаях, так как в таежной жизни роль собаки была очень велика. Если человек подарил другому собаку, тот в замен должен был отдать якутский нож и ничего другого с надеждой, что зубы у собаки будут такие же острые, как якутский нож.
По поверьям якутов, собака обладала способностью видеть и чувствовать нечистую силу.
С одной стороны, «не любят, когда собака ночью долго и протяжно воет. От такой собаки следует избавиться, так как считается, что она привлекает внимание нечистых сил и приводит таким образом в дом болезнь-пропажу», а с другой — «когда собака по ночам бегает вокруг дома и, злобно рыча, лает, то её считают собакой с охраняющим свойством (ымыылаах ыт) и ни за что никому не отдадут». «Если собака во сне чихает, то произносят следующие слова: „В нос попала морская вода, в ноздрю попал тальник Татты…“ и три раза стучат по предпечи, затем будят собаку. Если так не сделать, то домашние заболеют простудой». Собака также предсказывала счастье, богатство, женитьбу, рождение детей и т. д.
— Р. И. Бравина «Концепция жизни и смерти в культуре этноса. На материале традиций Саха», Новосибирск 2005 год
Домашние животные, как и огонь, могли «предупредить» хозяев о грозящей опасности:
У якутов человек узнавал о приближении к жилищу злого духа абаасы по особому сопению в хлеву коров или по чиханию собак и телят. Получив такое предупреждение, человек предпринимал ответные предохранительные меры, например, трижды плевал в левую сторону и бил слишком близко подошедшего духа ладонью, вывернутой наружу. Как стремление «отогнать» злую силу интерпретировалось поведение особых собак, которые, даже находясь внутри юрты, чуяли приближение злого духа, поднимали яростный лай и таким образом отгоняли его. Такие собаки, обычно с «дополнительными глазами» — белыми пятнами над бровями, считались «собаками-шаманами», охраняющими хозяев (монголы называли их «четырехглазыми»).
— А.А. Попов "Материалы по религии якутов б. Вилюйского округа", Якутск 1949 год
У Якутов бытовало поверье о носителях счастья и благополучия. Вот как об этом пишет в своей книге С.И.Николаев-Сомоготто:
Идея о живых носителях счастья и благополучия распространялась и на живность, которых называли «уруулаах» и «суоху тордо». Рассказывали о том, как ушло счастье в живности после погибели и продажи «уруулаах» и «суоху тордо». Поверившие в чудо превращали то животное в живую святыню «ытык суоху». Таковыми становились лошадь, корова, олень, собака. У таких животных не обрезывали хвост, гриву, рога. Их не понукивали, не стегали плетью. В особые дни их украшали салама: тряпичной и лентами. Рядом с такими «ытык», в семье могли встречаться и шаманские «толук ытык» (тыын толук ытык), по-эвенски «ыдьык». Это были животные, на которых шаман «перенес» тот или иной смертельный недуг их хозяина. Таковыми могли стать любые виды домашних животных. Считалось, пока здравствует то животное, здравствовать должен был и его хозяин. Относились к таким животным как к человеку, то есть как к их хозяину. В подобном же положении находились и матерые: «мать-корова» (ийэ ынах), «мать-кобылица» (ийэ биэ), «мать-собака» (ийэ ыт)
— С.И.Николаев-Сомоготто "Обычаи народов Саха" Якутск, 1996 год
Похожие статьи:
Интересные факты о волкахСамые ранние изображение волков найдены в пещерах на юге Европы, им уже более 20000 лет.Волка невозможно приручить и сделать сторожевой собакой, он боится незнакомых людей и будет скрываться от них, а не лаять.... | "ДУША СЕВЕРА"Говорят, что душа есть только у человека. Собаководы и любители собак решительно отвергают это, с полной уверенностью утверждая, что не было и нет у человека ближе и душевнее друга, чем собака. Всю многовековую историю человечества собака была рядом с ним, помогая ему и понимая его, как никто.... |
Кабарга: запах ангела, клыки демона«Нотки мускуса вызывают восторг у женщин, обволакивая чувственностью и теплотой, обещая защиту храброго рыцаря, пробуждая потаенные инстинкты». Пафосная реклама известного бренда духов не обманывает покупателя. Мускус – один из сильнейших мужских доминантных запахов. Он успокаивает и придает уверенность в себе. Только, если верить опросам, не все знают, что такое мускус и каких усилий стоит его получить... | Сибирский бурундукАзиатский, или сибирский бурундук (лат. Tamias sibiricus) — млекопитающее рода бурундуков семейства беличьих отряда грызунов. Единственный вид бурундуков, обитающий в Евразии (остальные водятся в Северной Америке). Его часто выделяют в отдельный род — Eutamias.... |
ЯКУТСКАЯ ОХОТНИЧЬЯ ЛАЙКАОхота с собаками – традиционное занятие коренных народов Якутии. Традиция охоты с собаками на лосей уходит корнями в глубокую древность – эпоху раннего неолита (5 тыс. лет назад), о чем свидетельствует сюжет охоты на наскальных рисунках (р. Амга). Сенсационным открытием якутских археологов являются найденные черепа двух собак в местности Россоха (р. Алазея), возраст грунта которой 30–35 тыс. лет.... | ВолкВолк, или серый волк, или обыкновенный волк (лат. Canis lupus) — вид хищных млекопитающих из семейства псовых (Canidae). Наряду с койотом (Canis latrans) и шакалом (Canis aureus) составляет небольшой род волков (Canis). Кроме того, как показывают результаты изучения последовательности ДНК и дрейфа генов, является прямым предком домашней собаки, которая обычно рассматривается как подвид волка (Canis lupus familiaris). Волк — один из самых крупных современных животных в своём семействе: длина его тела (без учёта хвоста) может достигать 160 см, длина хвоста — до 52 см, высота в холке... |
xn-----6kcbac1azfofe4cmqhvgl0bzre.xn--p1ai
МАТЬ ЗВЕРЬ И ДВЕ СОБАКИ ШАМАНА. — КиберПедия
Мать-зверь тунгусского шамана, по словам многих, имеет вид или чубуку (вид горной козули) с облезлой шерстью, с восемью ногами, выросшими на передней части брюха, и с копытами, обращенными назад, или самки лося, или, наконец, медведя.
У каждого шамана бывают два беса, имеющие вид собаки. Иногда, когда он хочет не допустить злых духов, то, будто бы, оставляет их у больного в виде своих караульных.
РАССЕКАНИЕ ТЕЛА ШАМАНА
По рассказам, древние шаманы в период эттэнии — рассекания их тела (бесами) живут, запершись в своем доме, в безлюдной местности.
Рассеканиетела шамана состоит, будто бы, в следующем. Зацепляя железным крючком, разрывают, отделяют все суставы, кости очищают, выскребая мясо и удаляя соки тела. Оба глаза вынимают из впадин и кладут отдельно. По окончании всей этой операции кости снова соединяют и сшивают железными нитками (досл. — «железом»), а глазное яблоко ( досл. - «воду глаза») кладут обратно на место. Только после всего этого они (бесы) превращают его в шамана.
Павлов Николай.
Остров Тоён-Арыы. Бёрте.
16 января 1925 г.
РАЗДЕЛ ТЕЛА ШАМАНА МЕЖДУ БЕСАМИ
Тот человек, которым овладел дух шамана (умершего), должен пролежать семь или девять дней на чистой постели и в чистой одежде, питаясь только одною водой и выбрав такое место, куда не ходят ни люди, ни скот. При нем должен быть только один человек.
Говорят, его тело делят между девятью родами всех бесов, злых духов, причиняющих болезни («тогус юёр тёрдюгэр»). Говорят также, что кости его сосчитываются, чтобы определить, все ли они налицо. При недохватке костей должен умереть один из ближайших кровных родственников шамана.
ФАКТ СОВРЕМЕННОСТИ
(Рассказ о шамане, проходящем искус становления)
У нас живет теперь один человек по имени Михаил Никитин, который проходит ныне искус становления в шаманы.
Этот человек два года тому назад в местности под названием "Саасыыр-Алаас", в глухой тайге поставил себе из новых бревен маленький домик и пролежал там несколько дней. Одного истеричного человека по имени Саба-Юктююр-Миитээ взял с собой для приготовления и подачи пищи. Лежа там, пригласил к себе шамана Тааппына-Уола.
Я пошел туда (посмотреть). Посвящаемый в шаманство уже вышел из своего домика и сидел рядом со старым шаманом. В лесу была лиственница, на которую складывали шаманские жертвенные принадлежности — кости животных, шаманский стол и пр. Около этой лиственницы и был поставлен домик. Лиственница с домиком была окружена небольшой оградкой. Готовясь стать шаманом, он (Михаил) попросил своих родственников построить все это, что и было ими сделано.
Оба шамана сидели внутри ограды, обратившись лицом к лиственнице. Новый шаман был в шаманском костюме, оба пели шаманским напевом (кутураллар14). Мы, зрители, сидели снаружи ограды. Старый шаман напевал сидя, а новый тоже причитал (мэнэрийэр15), но, видимо, очень волновался. Все это происходило около Петрова дня.
Вдруг шаман Тааппына-Уола сказал: «Видимо, мы не сможем вознестись на верх, так как очень распустились хвоя и листья. Впору будет (это сделать) осенью, когда подмерзнет земля!»
Этот человек в настоящее время, по-видимому, оставил мысль о шаманстве.
Павлов Платон,
брат предыдущего. Там же, тогда же.
Я как-то слышал его слова (вышеназванного Михаила): «Еще не наступило время сделаться мне шаманом, моя душа лежит в нижнем месте, воспитываясь у корня — источника девяти родов злых духов. Теперь я могу стать шаманом только через три года».
Еще он рассказывал: «Лежа в лесу под деревом, я понимал голоса деревьев и трав: говорят и о предстоящей смерти людей... Когда же выходил из того домика, то переставал слышать».
По рассказам стариков, шамана (душу его) воспитывают бесы в нижней стране у источника девяти родов злых духов. От воспитываемых они (бесы), будто бы, спрашивают: «Не стали ли летающими птенцами, не выросли ли крылья, не покрылись ли пухом?».
Данилов Петр.
Остров Тиит-Арыы.
30 января 1925 г.
СТАНОВЛЕНИЕ ШАМАНА
(Показание очевидца)
В Бёртюнцах два года тому назад, летом, один человек, говоря, что он должен скоро сделаться шаманом, велел построить себе в лесу, вблизи елани (поляна среди леса) «Куогас» маленький домик. Домик был поставлен у самого большого лиственничного дерева, где имелся склад шаманских идолов, сносимых туда после камлания. Его должны были строить по заказу из неочищенных от коры бревен (лиственничных) молодые, еще не женившиеся парни. Зовут этого человека Михаил Саввич Никитин, ему приблизительно около сорока лет.
Он отправился потом в этот свой домик и пролежал там три дня, говоря при этом — «Я лежу мертвый, подвергаясь рассеканию (бесами), на третий день я должен воскреснуть («тиллэр» — оживать воскресать из мертвых; иногда в отношении тяжко больных употребляется и в смысле выздороветь, но это не точное, а фигуральное употребление слова. Г. К.). К этому дню он заказал привести шамана по имени Бёчюккэ, сына Тааппына, чтобы тот совершил над ним обряд—то ли «поднятия тела» (кётёхтёрюю), то ли «обучения, посвящения» (усуттарыы).
Говорили при этом, что один человек по имени Димитрий, по прозванию Саба-Юктююр, был при нем в качестве прислуживающего.
Когда прибыл туда званный шаман, у домика собралось много народа, желавшего наблюдать совершение упомянутых обрядов. И я тоже пошел посмотреть.
Пришедший шаман был с бубном, а кандидат в шаманы имел облачение (шаманский плащ). При мне посвящающий шаман после небольшого заклинания и восхваления своих духов (т. е. призвав и испросив совета от них) сказал: «Теперь лето в полном расцвете; когда уже распустилась хвоя и листва деревьев и трав, не должно совершать обряд становления шамана, он впору бывает только весной и осенью!» Так сказавши, он прекратил служение.
Упомянутый якут до сего дня надлежащим образом еще не шаманит, он лишь без облачения совершает предварительное моление (джалбыйар) и внедрение в себя мелких бесов при незначительных заболеваниях («бохсуруйар», «бохсурганньыт», так оказать, вольно-практикующий без официального разрешения шаманских духов—изгонитель мелких бесов, мало-мало знакомый с заклинаниями и шаманскими обрядами. Короче — шаманское подмастерье, проходящий кандидатский стаж. Г. К.).
ШАМАНСКИЙ МАТЬ-ЗВЕРЬ
Только у большого шамана бывает, по рассказам, «мать-зверь». Малые же шаманы священнодействуют мелкими зловредными духами — «юёр» ближайшего и местного происхождения.
Егорова Матрена.
Качикат.
10 января 1925 г.
cyberpedia.su