6.00. Звонит телефон. Глухой мужской голос: «Андрей Савельев? Утро доброе, это Вадим Сергеевич, помните, на вечере в “Балчуге” познакомились?» Я плохо соображаю, но вспоминаю тот благотворительный вечер и мужчину в серой тройке, откуда-то из Сибири. «Через шесть часов сможете быть в Сургуте?» Ничего не понимаю. Вадим Сергеевич – представитель одного нефтяного промышленника. На два дня господин N. пригласил к себе в гости в Сургут Майкла Джексона, и тот внезапно ответил «да». Сумму, за которую певец согласился вылететь в Сургут на личном самолете, Вадим Сергеевич назвать отказался, как и имя бизнесмена. «Господин N. приглашает вас и одного вашего друга (только очень модного и светского) сопровождать Майкла в его двухдневном туре по Западной Сибири. За вами придет машина, вылет в 9.00. При разнице во времени с Сургутом вы успеваете!» – «Успеваю к чему?» – «К встрече Майкла». Вадим Сергеевич отсоединяется.
7.00. Я звоню Андрею Фомину: «Понимаешь, если это не развод, то такое бывает раз в жизни». Андрей соглашается. Я смотрю сводку погоды в Сургуте – минус 29 °С. И это в марте! Достаю теплые вещи и смокинг.
7.20. Снова звонит телефон. Снова Вадим Сергеевич: «Спускайтесь, машина ждет. Черная такая... увидите». У подъезда стоит черный Maybach 57S. Объясняю молчаливому водителю, где забрать Андрея.
8.00. Проезжаем Домодедово. «А разве мы не отсюда летим?» – спрашивает Фомин. «Почти приехали», – отвечает водитель. Через пятнадцать минут сворачиваем с шоссе, еще через пять выруливаем к аккуратной площадке, на которой стоит небольшой самолет. «Здравствуйте, я – Вадим Сергеевич», – приветствует нас у трапа полный мужчина лет пятидесяти в черном пальто. «А в “Балчуге” вы тогда моложе выглядели», – говорю я. «В “Балчуге” все моложе выглядят», – шутит Вадим Сергеевич.
9.00. Взлет. До Сургута три часа, мы с Андреем задаем Вадиму Сергеевичу вопросы, на большинство из них он не отвечает. «Кто этот бизнесмен?» – без ответа. «Почему Джексон согласился лететь в Сургут?» – «Летал же он к арабским шейхам... Хотя мы сами не ожидали, что ответит. Просто господин N. предложил такую сумму, за которую и сам Иисус не отказался бы родиться второй раз...» Салон самолета обтянут белой кожей. Нам подают шампанское Cristal и трюфели.
14.00 (по местному времени. Здесь и далее). Посадка. Не аэропорт. Заснеженное поле, вдоль которого проложена взлетная трасса. «Мы где?» – спрашивает Фомин. «Двадцать минут езды от Сургута... У нас тут все свое», – хмыкает Вадим Сергеевич, кивая в сторону скромного домика, видимо выполняющего функцию зала ожидания. Частное взлетное поле принадлежит господину N. Спускаемся по трапу. Очень холодно, солнце слепит глаза, потому что отражается от белого снега, которого много.
14.30. Мы сидим в домике у взлетной полосы. Очень душно. Вадим Сергеевич нервничает: «Что-то они задерживаются». Справа от нас в отдельной кабинке диспетчер, как объяснил Вадим Сергеевич, специально нанятый на два дня. Вместе с нами в домике две девушки, которые заваривают крепкий горячий чай, и женщина с девочкой лет девяти. «А это кто?» – спрашиваю шепотом. «У Джексона фишка такая, – объясняет Вадим Сергеевич, – он как бы с благотворительной миссией летит, просто за деньги ему неприятно. А мама с девочкой как бы встречают, показывают, как дети у нас живут». – «Понятно», – кивает сосредоточенно Фомин.
15.20. В кабинке у диспетчера шуршание из динамиков. «Он здесь!» – сухо говорит Вадим Сергеевич и кому-то звонит. По имени собеседника не называет, ограничивается фразами «встретим как надо», «через тридцать минут будем» и «мама с ребенком здесь». Девушки разворачивают огромных размеров алый букет. «Что это за цветы?» – спрашиваю я. «Целозия из Индии, – отвечает та, что пообщительней. – Это его любимые. Холод вообще не переносят, мы потому так помещение и натопили».
15.40. Мы стоим на морозе, кутаемся в пуховики. На трапе появляются два телохранителя, за ними – высокая кореянка в чем-то салатово-розовом. Когда все трое уже спустились на землю, на трапе возникает он. От него идет волна вселенского спокойствия, никаких резких движений. «Michael», – протягивает он нам по очереди белую тонкую руку. «Where is Misha?» – обращается он к Вадиму Сергеевичу спокойным высоким голосом. «Misha is waiting for you at his mansion», – с сибирским акцентом выговаривает Вадим Сергеевич. Речь, видимо, идет о нефтепромышленнике. К Майклу подводят женщину с девочкой. «Здравствуйте, Майкл, меня Светлана Петровна зовут, это дочка моя, Аня». Женщина волнуется, с головы ее спадает пуховый платок, который, кажется, на нее нацепили специально для большей аутентичности. Высокая кореянка переводит Майклу. Он чуть улыбается, целует Анечку в лоб и обещает наведаться к ним в гости. Девушки, переодевшиеся в русские народные костюмы, дарят Джексону целозии. Рассаживаемся по машинам. Едем минут тридцать. Нам объясняют, что кореянка Чжань – личный ассистент поп-короля, которую он нашел в Бахрейне, – не отходит от него ни на секунду. Она же его персональный стилист. Два охранника – Фил и Рома – работают на него уже девять лет. «А Рома русский, что ли?» – спрашивает Фомин. «Родители у него в Америку эмигрировали, когда он школу заканчивал».
Первая ткацкая фабрика города Сургута. В красном – Светлана Петровна Ромашова, к ней в гости Майкл поехал позже
Сургутское нефтяное месторождение
Майкл Джексон и Андрей Савельев в Gallery Club
16.15. Проехав через Сургут с цветными панельными домами, мы оказываемся в тихом районе с коттеджными постройками. Неподалеку от них – двухэтажный деревянный дом с российским флагом на крыше. Дом расходится в стороны крыльями. Нас с Фоминым отводят в левое крыло, для каждого подготовлены отдельные апартаменты. Интерьер средиземноморский, много зелени, пол с подогревом. Джексона ведут к Мише, с которым нас, видимо, знакомить не будут. В наших комнатах лежат папки со списком, что можно и что нельзя делать в присутствии Майкла. Какие-то пункты поражают, например: «При Майкле нельзя обсуждать проблему глобального потепления в свете массового самоубийства китов в Мировом океане».
19.30. Бизнесмен Миша говорил с Джексоном два часа, после чего улетел в Лондон по делам. Выезжаем в Нефтеюганск: Майкл, Чжань, охрана, Вадим Сергеевич, Андрей Фомин, фотограф Леша и я. На шоссе перетяжка «Вернем рублю былую славу, у. е. мы выкинем в канаву!».
20.20. Развлекательный комплекс «Империя». Неоновые пальмы на входе, у двери мужчина в ливрее. В комплексе огромный танцпол со столиками, казино, ночной клуб «Корона». «Let’s play», – машет нам Майкл и направляется в казино. В зале замешательство. Охрана освобождает для него игровой стол. Крупье – молодая девушка – краснеет. Джексон ставит пять фишек на цифру 7. Девушка крутит рулетку. Выпадает 23. Джексон смеется. «You know, you shouldn’t do this», – наклоняется к нему Чжань. Майкл приглашает нас с Фоминым за стол. «Only figures!» – предупреждает Майкл. Ставим на цифры. Фомин – на 17, я – на 5, Майкл – на 7. Крупье крутит. Выпадает 15. «You are the closest!» – похлопывает Фомина по плечу Майкл. « Let’s celebrate!» – предлагает Фомин. Майкл заказывает воду.
Чжань подводит к Майклу двух танцовщиц в диско-костюмах. Девушки выглядят как сам Джексон в клипе Don’t Stop Till You Get Enough. «Katya and Marina want to present something special», – объясняет ассистентка. Девушки вешают на шею Майклу что-то меховое с бордовым в середине и бусинками внизу. «This is the tongue of karas», – объясняет Чжань. Язык карася, мужской оберег хантов, который дает удачу охотникам и рыбакам, Майклу нравится. Он рассматривает его и говорит, что будет его носить вместо орденов.
21.15. Возвращаемся в Сургут. Вадим Сергеевич зарезервировал столик в самом модном клубе – Gallery Club в гостиничном комплексе «Медвежий угол». Стены увешаны фотографиями Пугачевой, Билана, Ахеджаковой, «Корней» – всех, кто здесь жил или выступал. «Я ему хочу “Гламораму” подарить», – говорит мне полушепотом Фомин при входе в клуб. «Ты что, с собой взял?» – удивляюсь я. Андрей достает из сумки белую книжку в белом футляре. « Oh, my God», – вырывается у меня. На меня тут же зло оглядывается Чжань, и я вспоминаю, что при Джексоне нельзя упоминать Бога.
Gallery Club отделан дорого и убедительно. В клубе человек сорок – местные бизнесмены с нарядными женами. В полной тишине проходим к столику. «You can give them my song Heal The World», – тихо говорит Майкл Вадиму Сергеевичу. Тот бежит к диджею. Песню долго не могут найти, но наконец включают. Пары танцуют медляк. Джексон покачивается из стороны в сторону. Фомин что-то шепчет Майклу на ухо, и тот кивает. Они встают, и Андрей передает ему «Гламораму», oh, my God. «Что ты ему сказал?» – спрашиваю после. «Что это книга просветления и что такую же отправили Элизабет Тейлор».
23.00. В клубе тихо. Гости вечеринки сидят по углам, пьют и смотрят на нас. Джексон рассказывает, как он спасал морских котиков во время последнего Рождества, отчищая их мех от нефти. Потом – о строительстве нового развлекательного центра для детей всего мира, которое затеял в Новой Зеландии. Вадим Сергеевич шепчет мне, что на деньги, которые ему заплатят за визит в Сургут, будет выкуплена земля и заложен фундамент детского отеля. «Andrey, you seem to be a Jewish, – обращается ко мне Майкл. Я пожимаю плечами, не зная, что лучше ответить – да или нет. – Next year I’m planning to visit Israel, come with me». Я отвечаю, что в Израиле никогда не был и, конечно, поеду.
Майкл Джексон, личный ассистент Джексона кореянка Чжань и Андрей Савельев в гостях у Ани (дочери Светланы Ромашовой). На диване – белый медведь Дима, подарок Майкла Ане
Андрей Фомин вручает Майклу Джексону «Гламораму». Справа – Чжань
10.00. Вадим Сергеевич зовет всех на завтрак в гостиную. Он говорит, что из-за мороза машины не заводятся и уже вызвана специальная служба. Через десять минут во двор въезжает мини-автобус, из которого выходят люди с тепловыми пушками, машины накрывают брезентом и начинают нагревать под ним горячим воздухом. Джексон к завтраку не выходит. Чжань говорит, что на грим он тратит от двух до трех часов, и уходит к нему. Мы едим блинчики и сырники, запивая горячим молоком. Машины отогрели. Майкл хочет ехать к Светлане Петровне на работу, а потом к ней домой.
11.15. Джексон входит в цех Первой ткацкой фабрики города Сургута. Больше трех рабочих к нему одновременно не подпускают. Светлана Петровна волнуется и все поглаживает Джексона по руке. Майкл осматривает станки, Вадим Сергеевич приводит начальника цеха Петра Николаевича, который на русском начинает объяснять принцип работы машин. Чжань пытается переводить.
12.30. Едем по городу к Светлане Петровне домой. «Look! Real Big Ben!» – тычет в стекло Майкл. Вадим Сергеевич объясняет, что это лингвистический центр, который построили пять лет назад. Улица Мелик-Карамова, панельный дом, на крыльце нас встречают Светлана Петровна с Аней. На журнальный столик ставят чашки и заваривают чай из пакетиков – другого в доме не оказывается. Аня ест печенье и смотрит на Джексона с интересом. «This is white bear, Anya, his name is Dima. It’s yours!» – Майкл дарит Ане плюшевого мишку, которого Чжань утром купила тут же в магазине. Майкл интересуется, что Аня изучает в школе, какие предметы ей нравятся и любит ли она рисовать. Аня стесняется и на многие вопросы только улыбается, потом рисует карандашами портрет Майкла – очки, пиджак, черные волосы – и дарит ему, написав на оборотной стороне «Лублу тебя».
14.00. Переходим по льду Обь. Фил и Рома остались на берегу. Река широкая, вдалеке виднеется мост, похожий на тот, что в Сан-Франциско. Джексон тоже это отмечает и внезапно ложится на снег прямо посреди реки. Чжань делает так же. Мне, Фомину и Вадиму Сергеевичу не остается выбора. Лежим в тишине минут десять. Очень холодно. Спасают выданные нам утром подштанники. «Purple sky is watching us. Russian winter is falling down... The deepest river, please, speak to me. No one cares and no one lies», – импровизирует Майкл. Я поворачиваю голову к Чжань – окоченелыми пальцами она записывает за ним в свой розовый блокнот. Вадим Сергеевич надвигает на лоб нерповую кепку, местный must have.
15.30. Мы опять в доме бизнесмена Миши. Джексон располагается у камина и приглашает всех на травяной чай. Отогреваемся. Говорим о Москве, Майкл вспоминает свой приезд в 1993-м, ливень, Красную площадь. «Maybe», – отвечает он на вопрос, приедет ли с концертом в Москву еще раз, и косится на Вадима Сергеевича, тот заговорщически кивает. Нам подают строганину из муксуна и уху из стерлядки. Стерлядка очень костлявая. Джексон съедает бульон и оставляет рыбу нетронутой. «Very delicious», – улыбается он и фирменным жестом отводит прядь волос с лица.
17.00. Фил и Рома выносят чемоданы Майкла и Чжань на крыльцо. Майкл обнимает нас и дарит каждому по галстуку из собственного гардероба. Мне – алый, Фомину – фиолетовый, Вадиму Сергеевичу – черный. «Please, don’t go to airport with me», – говорит он, и Чжань уточняет, что Майкл не любит махать с трапа, когда улетает: считает это плохой приметой. Телефонами не обмениваемся – запретили.
18.00. Вадим Сергеевич везет нас на взлетную площадку. «Он перед отлетом дал согласие, можете писать и фото можете опубликовать. Только меня не должно быть в кадре». Я смотрю на Фомина – он как в гипнозе, думаю, что я выгляжу так же. Два дня с Майклом Джексоном…
Фото: Алексей Платонов, East news
www.sobaka.ru
Майкл Джексон – веселый парень, хоть и Король поп-музыки. Многие его друзья и коллеги не раз отмечали его чувство юмора. Даже когда он стал взрослым, многое в нем осталось от 10-летнего мальчишки, который от скуки носился с братьями по коридорам отелей и придумывал различные шалости – порой милые и добрые, а порой не очень. Битвы едой, водяными шариками, бои на водяных пистолетах, телефонные приколы, розыгрыши – Джексон всегда находил для этого время, и на гастролях, и во время записи в студии. Возможно, некоторые его «шуточки» кому-то покажутся детскими, глупыми или даже несколько злыми, но из песни, как говорится, слов не выкинешь, ему самому все это казалось очень забавным. Вдобавок, у него было и гораздо более ценное качество – он умел посмеяться и над собой тоже, особенно когда сам оказывался в глупом положении. Предлагаем вашему вниманию подборку историй очевидцев о смешных ситуациях с участием Майкла.
Патрисия Дэвис, танцовщица Soul Train:
Майкл мог и подшутить. Однажды мы с Лизой Джонс (еще одна танцовщица Soul Train) пришли к нему в гости, и он спросил Лизу: «Не хочешь ли немного картофельных чипсов?» Лиза ответила: «Да, я люблю чипсы!» И вот Майкл дает Лизе пакет с чипсами, она засовывает туда руку – а там внутри змея!
Андрэ Мензис, охранник в туре Victory (1984):
Все Джексоны относились ко мне тепло и дружелюбно. Майкл часто задействовал своего младшего брата Рэнди и меня в одной из своих любимых шуток. Поздно ночью мы собирали все подносы, оставленные постояльцами в коридорах у дверей номеров, затем выбирали одного из братьев и сваливали все это в кучу перед дверью в его номер. Утром, когда брат выходил из номера, то сразу спотыкался обо все эти тарелки.
Фрэнк Касио, друг и ассистент Майкла:
Перерывы часто делались и ради одной из самых любимых игр Майкла: бои водяными шариками. Вокруг всегда хватало народу, чтобы устроить старое-доброе водяное сражение, многие занимали специально построенный для этого форт, оснащенный различными приспособлениями для ведения «войн». И хотя у Майкла теперь были свои дети, он с удовольствием собирал всех детей в округе, чтобы они могли вкусить волшебства в этом чудесном месте. Все, кто в тот момент был в Неверлэнде (Майкл, дети, персонал, соседи), разбивались на команды по 3-4 человека, а персонал тем временем загружал в форт «амуницию». Целью игры было не промокнуть, пытаясь попасть по кнопке на противоположной стене форта. Как только одной из команд удавалось попасть по этой кнопке три раза, наверху вздымался флаг, завывали сирены, и все попадали под автоматические разбрызгиватели, обливавшие нас с головы до ног. Однажды команда Майкла проиграла, а это означало, что капитан должен сесть на крохотную жердочку над большим баком с холодной водой. Майкл покорно забрался туда и немедля был сбит в воду, когда команда противника, прицелившись как следует, швырнула в него мяч.
Майкл Буш, костюмер:
Он был трудоголиком. Но это делало его счастливым, и было очевидно, что «на работе» ему весело, поскольку иногда он звонил мне в три часа ночи, чтобы приколоться.
– Знаешь, кто это? – спрашивал меня приглушенный голос с британским акцентом.
– Да, Майкл, знаю, и ты говоришь сквозь картонку из-под бумажных полотенец.
Щелк.
К слову, Майкл был хорошим имитатором голосов. Когда мы ездили с гастролями, он звонил звукоинженеру, танцорам, водителю и разговаривал с ними по двадцать минут, прежде чем они узнавали его. Он считал, что это было самым веселым занятием на земле. Не могу не согласиться, это действительно было очень забавно.
Джермейн Джексон:
Наш фургон остановился у светофора в Канзас-сити, и тут Майкл увидел на углу трех проституток. На одной из девушек были золотые, расшитые блестками штаны, которые и привлекли его внимание. «О, Боже мой, я ранен!» – игриво отреагировал он (так мы, Джексоны, обычно выражали восхищение девушкой). Затем, за мгновение до того, как загорелся зеленый свет, он высунул из окна фургона руку в белой перчатке и помахал. Проститутки переглянулись, не зная, что и думать, и может ли быть, чтобы в этой машине в самом деле сидел Майкл Джексон. Чтобы убедить их окончательно, Майкл слегка приоткрыл дверцу фургона и, когда машина тронулась, он показал девушкам свое лицо, ухмыльнулся и захлопнул дверцу. Развернувшись на сиденье, он наблюдал, как девчонки подпрыгивают от восторга.
Гастроли означали возвращение к старому-доброму инфантильному веселью. Майкл, Марлон и я сбрасывали водяные бомбочки на столы разряженных в пух и прах бизнесменов, обедавших в кафе внизу, хоть и знали, что вода превратится в мелкий туман по пути вниз, настолько высоко мы жили. Мы обливали друг друга водой в боях на водяных пистолетах. Подсовывали яйца людям в туфли. Майкл хватал рулон туалетной бумаги и разматывал его с балкона.
Самым лучшим занятием была битва едой после концерта. Майкл с серьезным видом разговаривал с Фрэнком Дилео и еще кем-нибудь из сотрудников, а я наблюдал. Поскольку Майкл стоял ко мне спиной, я брал полную горсть орехов и швырял им на головы. Было сразу видно, что люди, впервые работавшие с нами, не были готовы к такому повороту событий, потому что они сразу закрывали лица руками и просили нас перестать. Майкл начинал хохотать:
– Ну, Эрмс, сейчас ты получишь по полной программе!
А затем мы начинали швырять друг в друга конфетами M&Ms. Когда они заканчивались, мы переходили к бананам, креветкам, ягодам и тортам. Большая часть этого веселья была снята на камеру Харрисоном Фанком, и мы уже давно привыкли к тому, что он входит к нам в гримерку без предупреждения. Мы доверяли ему, у него был полный карт-бланш на съемку в любой момент. Как-то Майкл попросил его положить камеру и немного передохнуть. Харрисон решил, что это очень мило с его стороны – признание тяжелой роботы фотографа таким артистом, как Майкл. Но едва он подошел к тарелке с фруктами, Майкл подкрался к нему сзади и высыпал ему на голову ведерко с креветками. Добро пожаловать в семью!
Адриана Лукас, работница приюта для животных
Когда он навестил наш приют во второй раз, мы были на улице, в загоне для выгуливания собак. Это громадная огороженная территория позади здания, там есть деревья и прочее. Замечательное место, где собаки могут порезвиться. У нас была одна собака, которая временами сходила с ума и начинала носиться кругами, как ненормальная. А они при этом так забавно выглядят, что невозможно не смеяться. Это рассмешило и Майкла – настолько, что он не мог остановиться, а взглянув на кого-нибудь, начинал смеяться только сильнее. Он не мог устоять на месте — в конце концов он согнулся пополам и ударился лбом о спинку скамейки, стоявшей впереди. Последовал возглас «Ай!», после чего он расхохотался совсем безудержно, и мы вместе с ним. На следующий день у меня даже живот болел от смеха. У Майкла на лбу вскочила шишка – он рассказал мне об этом при нашей следующей встрече. «Иногда смех опасен для здоровья», – сказал он. Большинство людей не знают, насколько забавным был Майкл – когда он дурачился, он часто не мог перестать смеяться. Воспоминания о том, как он стукнулся лбом у нас в приюте, или как его преследовал фламинго, до сих пор вызывают у меня улыбку.
Майкл Буш, костюмер:
В клипе Remember the Time танцоры и актеры (среди них Эдди Мерфи) были одеты очень легко, но Майкла нам пришлось закрыть с головы до ног из-за витилиго. Режиссер клипа Джон Синглтон хотел, чтобы Майкл был одет в такой же костюм, как и остальные актеры, но с дополнительными украшениями. Джон знал, что мы проектировали костюм Майкла, и сказал нам, что хочет показать Майкла «во всех египетских регалиях», включая традиционный головной убор в духе Тутанхамона, на что Майкл отреагировал: «Ни за что, Буш».
Мы все равно сделали этот головной убор, но в первый же день съемок он куда-то подевался. Целая бригада сотрудников обыскивала всю съемочную площадку Universal Studios, а я тем временем в панике названивал Дэннису, рыскавшему по подъездной дорожке к нашему дому в надежде, что я просто выронил его, когда собирался ехать на съемки. Через 20 минут мы были вынуждены начать съемки без головного убора. Когда работа была закончена, я проводил Майкла в трейлер, чтобы помочь ему переодеться, и увидел, что этот злополучный убор валяется на стуле рядом с кроватью. «Если у нас его нет, значит, мне не придется его надевать», – решил Майкл и сам его спрятал.
Латойя Джексон, сестра Майкла (о временах Jackson 5):
Их провожали в гостиничный номер прямо с самолета, потом репетиции – и снова в гостиницу. Вечером – концерт и снова гостиница. В свободные дни братья отсиживались в своих комнатах: выйти было непросто. Иногда бывали подушечные бои, телефонные разговоры с домом, шалости и проказы, которые придумывались на ходу, чтобы не умереть со скуки. Самая любимая шалость заключалась в приставленном к полуоткрытой двери ведре с водой так, чтобы ничего не подозревающая жертва, споткнувшись, промокла с головы до ног. От беспросветной скуки Майкл набирал раз за разом номер бюро обслуживания, хотя знал наверняка, что его заказы не примут к сведению на кухне. «Я хотел бы капустный рулет, немного кукурузного хлеба… и порцию черных бобов, – говорил он, будто бы изучая меню. – Пришлите еду немедленно в номер». И, хихикая, бросал трубку. Если официант не появлялся, он снова звонил.
– Я все еще жду мой заказ!
Майкл Буш, костюмер:
Очень немногие знают, что в хромированном костюме, точнее, в пластиковом нагруднике с правой стороны в промежности просверлено небольшое отверстие, примерно 2 см в диаметре. Майкл намеревался открутить со своей космической ракеты шланг, привинтить к промежности и обдать зрителей струей дыма. «Фанам это наверняка понравится, – взволнованно говорил он нам, когда эта идея впервые пришла к нему в Бухаресте. – И такого точно никто никогда раньше не делал».
О, да, любопытно, почему. Как бы нелепо это ни звучало, это было типично для Майкла. Я поощрял эту идею, и думаю, что ее могли бы реализовать, если бы мы вовремя предупредили пиротехника.
Фрэнк Касио, друг и ассистент Майкла:
Майкл всегда приезжал к нам домой с гигантской упаковкой жвачки Bazooka. Он постоянно жевал ее огромными кусками и надувал здоровенные пузыри. Для него громко жевать и щелкать жвачкой считалось вполне допустимым, но каждый раз, когда жевал я, он просил: «Закрой, пожалуйста, рот. Ты чавкаешь, как корова». Bazooka была его любимой жевательной резинкой. Он говорил: «Это лучшая в мире жвачка, только надо все время добавлять в рот новые подушечки».
Майкл Буш, костюмер:
Самым любимым нюансом в ношении одежды у Майкла было движение и звуки, издаваемые тканью и фурнитурой. Поэтому он так восхищался молниями. Все слышали звук расстегивающейся молнии, но только один известный мне человек так восторгался им, что мог найти в нем развлекательную ценность. У Майкла была бессознательная привычка играть молниями. Чаще всего он сидел на заднем сиденье машины, расстегивая и застегивая молнию – вжик-вжик – и меняя ритм движений, словно диджей, игравший на виниле. Любой мог запросто сойти с ума, слушая эти звуки на протяжении всей поездки, наряду с чавканьем, с которым он жевал сразу четыре пластинки жвачки Bazooka.
Вжик-вжик. Чав-чав. Несколько часов подряд. Иногда наши автомобильные поездки напоминали неудавшееся семейное путешествие.
– Майкл, – отрывисто говорил ему я, – так жуют только коровы в сарае.
Он решил, что подобное проявление моего «деревенского» происхождения было очень забавным, и смеялся так, что я видел жвачку у него во рту, а затем отвечал что-нибудь вроде «Что такое, я тебе мешаю?», чтобы взбесить меня еще больше, и снова возвращался к своим экзерсисам – «вжик-вжик, чав-чав». Но даже когда он подначивал меня, будто младший брат, поддразнивавший старшего, он на самом деле не слишком мешал мне, поскольку я знал, что все это доставляет ему радость.
Фрэнк Дилео, менеджер Майкла:
Иногда он любил заходить ко мне домой, если не работал, – например, когда мы не оставались в студии, а были заняты только днем, после чего я отвозил его домой часов в шесть… Несколько часов спустя он заезжал ко мне и спрашивал: «А где дети?» Я отвечал: «Уже спят наверху, мы их только что уложили и успокоили, почитав им сказку». – «Можно я поднимусь посмотрю?» – «Хорошо, только не разбуди никого». Через три минуты наверху уже был бой подушками, и слышались крики и визг детей… А у меня, знаете, гиперактивные дети. Он спускался вниз, и я ругался: «Майкл, я же тебя просил! Что ты наделал, теперь мне придется укладывать их опять!» А он только смеялся. У него был ОЧЕНЬ громкий смех! И после этого он уходил. Это была единственная цель его визита – поднять моих детей. Ему казалось, что это невероятно весело.
Дэвид Гест, ТВ-продюсер (о временах Off the Wall):
Майкл как-то пришел ко мне домой в приподнятом настроении. Он очень уважал Барта Бакарака, гостившего тогда у меня. Барт заказал бутылку дорогого французского красного вина, которое мы пили в тот вечер – он, Кэрол (Сейджер) и я. Майкл раньше никогда не пил, но той ночью он заинтересовался вином. Невероятно, но он даже не знал, каково вино на вкус.– Из чего это сделано? – спросил он.– Из винограда, – ответил я.– Мне нравится виноград, – сказал Майкл. – Пожалуй, я попробую.Мы налили Майклу бокал, и тот выпил. Ему явно понравилось, и он выпил еще. Мы пили «Pomerol», которое по вкусу напоминало конфеты, что не могло не понравиться Майклу. К этому времени все мы выпили по паре стаканов, и бутылка закончилась. Барт заказал вторую бутылку. На сей раз Майкл выпил практически всю бутылку сам. Ему действительно понравился вкус вина, и он жадно поглощал его. Мы заказали третью бутылку, и Майкл выпил большую ее часть. Тогда я понял, что у нас будут проблемы той ночью.
Вечер закончился, и я повез Майкла домой. Он был явно очень доволен. Он летал где-то высоко, очень высоко. В машине он болтал, смеялся, пел «I Want To Be Where You Are» и «Never Can Say Goodbye», «Ben». И все время хихикал.– У тебя будут проблемы, – сказал он мне. – Я собираюсь все рассказать Джозефу. Все, что вы со мной сделали.
– Но ты же сам это сделал, причем тут я? – ответил я.
Я припарковался и открыл ему дверь, Майкл держался за меня, и его тошнило. Остаток ночи он провел в туалете. Он был болен как собака. Я провел с ним всю ночь. Он все повторял: «Я все расскажу Джо, как ты совратил меня», я слегка переживал, но он так и не сделал этого. Это был его первый опыт в потреблении вина. Мне до сих пор стыдно за ту ночь, но уверен, это было забавно!
Майкл Джексон, из автобиографии «Лунная походка»:
В Вашингтоне, во время тура, мы с Фрэнком стояли как-то на балконе, а он, надо сказать, отличается большим чувством юмора и обожает всякие проделки. Мы поддразнивали друг друга, и я стал вытаскивать из его кармана сотенные банкноты и кидать их вниз прохожим. Внизу началось столпотворение. Фрэнк пытался остановить меня, но мы оба хохотали при этом до упаду. Мне вспомнились наши проделки с братьями во время турне. А Фрэнк послал вниз наших охранников, чтобы они попытались найти банкноты, которые затерялись в кустах.Когда мы перебрались во Флориду, на меня неожиданно напала хандра, что, как я писал раньше, бывает со мной во время гастролей, и я решил подшутить над Фрэнком. Я пригласил его зайти ко мне в номер, а когда он вошел, предложил угоститься дыней, которая лежала на столике в противоположном конце комнаты. Фрэнк пошел взять себе кусочек и споткнулся о моего удава по имени Мускул, который был тогда со мной. Мускул совершенно безобиден, но Фрэнк терпеть не может змей и заорал, как резаный. Я схватил удава и стал гоняться за ним по комнате. Фрэнк запаниковал, выскочил из комнаты и выхватил у охранника пистолет с намерением пристрелить Мускула. Охранник с трудом утихомирил его. Потом Фрэнк сказал мне, что всерьез намеревался прикончить змею. Я обнаружил, что многие крутые ребята боятся змей.
Дэвид Нордал, художник:
Знаете, Майкл был веселый парень, обожал подшучивать над людьми. Как-то я был в Калифорнии, выполнял какой-то заказ для Майкла. Он находился на бульваре Сансет в студии и позвонил мне примерно в 11 вечера, спросить, закончил ли я работу, и когда я сказал, что закончил, он сказал: «Почему бы тебе не привезти картину сюда ко мне». Я согласился. У меня была такая большая сумка-портфолио, куда я складывал все рисунки, я приехал в студию, мы обсудили работу, поели пиццу, а затем, когда я уже уходил, то заметил, что моя сумка стала какой-то уж очень тяжелой. Вернувшись в отель, я открыл ее и обнаружил порядка 10 килограмм жвачки. Понятия не имею, когда он успел сунуть ее туда, и уж тем более не знаю, где он раздобыл ее в таком количестве.
Как-то мне позвонила Эвви (ассистент Майкла) и сказала, что у Майкла есть для меня проект, поэтому мне следует приехать в Лос Анджелес, пока он там записывается. Я согласился, Эвви дала мне номер телефона студии, чтобы я мог позвонить ему и договориться. Я позвонил, и мне ответила какая-то женщина с таким жутким бруклинским акцентом, она давай меня расспрашивать, откуда я знаю Майкла, какие у меня с ним дела и все такое. Ну, я же работаю с Майклом уже достаточно давно, поэтому эти вопросы стали меня раздражать, а затем, чуть позже, я узнал, что на самом деле говорил с самим Майклом, который шутки ради изменил голос.
Майкл Буш, костюмер (о первых днях работы с Майклом, 1985г.):
Я собрал всю одежду Майкла и явился к нему в трейлер на съемочной площадке. Мне пришлось ждать у двери около часа, повесив все костюмы себе на руку. Когда мне разрешили зайти, внутри было темным-темно и жарко, как в аду. Майкл находился в задней части трейлера, там, где стояла кровать. Я слышал, как Бабблз, шимпанзе Майкла, прыгает по кровати. Затем зажглась настольная лампа, но в этом тусклом свете я мог различить лишь какие-то тени. И вдруг…
– Я здесь, сзади.
Я пошел к кров
michaeljackson.ru
FINALLY! I KNOW WHAT SONG MICHAEL JACKSON LOVED SO MUCH pic.twitter.com/9qtTkMXA9l
— c (@chuuzus) 24 сентября 2017 г.
"Наконец я узнал какую песню так сильно любит Майкл Джексон!", — подпись к видео.
Если вы не поняли в чём суть, то смысл песни примерно схож с движениями, которые исполняют артисты в видео.
Милая зашла и застукала меня с поличнымЯ ползал по полу со своей соседкойПредставь картину, мы полностью голыечпокаемся на полу в ваннойКак я мог забыть, чтоя дал ей запасной ключ
.....who would've thought pic.twitter.com/BQYTsAjcxM
— LuLu (@aminaloveee) 24 сентября 2017 г.
"... кто бы мог подумать"
Ответ мемом на мем. Как это символично..
Как бы то ни было Майкл Джексон по-прежнему король поп-музыки, и мы любим его. Покойся с миром (1958-2009).
4tololo.ru
Телохранитель Джордж Кервински, родом из Германии, работал с Майклом Джексоном на протяжении трех мировых туров. В 1993 году он рассказал журналу Bravo о буднях, проведенных рядом с артистом, и о том, каков Майкл в повседневной жизни.
Начало тура было нелегким. В Лондоне Майкл с самолета должен был отправиться прямо в отель. Было решено, что Майкл поедет в заранее поданном микроавтобусе, где для него уже были приготовлены напитки. Перед тем, как сойти с самолета, Майкл получил от своих людей – Билла Брея и Уэйна Наджина – детальные инструкции о том, что ему следует делать, куда идти, кому он будет пожимать руку и т.д.
Майкл и Джордж во время Bad-тураЕще со времен, когда Майкл ребенком выступал в группе Jackson 5, его сопровождал Билл Брей, который тогда был начальником полиции Лос-Анджелеса. Билл, его друг Уэйн и еще пятеро охранников, включая меня, составляли так называемую «внутреннюю охрану», которая присматривала за Майклом.
Во время тура Dangerous Майкл путешествовал в сопровождении 150 человек. Всех их разделили на три группы: группа A – «Артист» — включала охрану Майкла и его личных приближенных. Группа B – «Музыканты» — включала музыкантов, танцоров и гримеров – всего 30 человек. И, наконец, группа С – «Персонал» — включала технических работников, звуковиков, строителей сцены – всего 80 человек. Эти три группы размещались в разных отелях, потому что Майкл не хотел, чтобы его обвинили, если кто-то из людей будет плохо себя вести. Майкл предпочитает останавливаться в отелях под именем «Марк Левис», хотя у него есть и еще с десяток псевдонимов.
Майкл не всегда летает самолетами. Когда на улице темно или идет дождь, он отказывается лететь, чем раздражает свою команду, которой в таком случае приходится терпеть более долгие и утомительные переезды на автобусе. Часто, когда моросил мелкий дождь, мы пытались убедить его, что все в порядке, что взлетная полоса сухая.
В его команде есть две группы операторов, которые снимают весь его день во время тура: прибытие, сам концерт, поклонников – всё. Каждый вечер документалисты монтируют фильм из отснятого материала. Эти фильмы ежедневно отдают Майклу. Он смотрит их и обращает внимание на то, как телохранители обходятся с его фэнами. Во Франкфурте Уэйн Наджин случайно поранил одного поклонника до крови. Когда Билл говорит «Майкл хочет с тобой встретиться», все знают, что последует разговор с Майклом один на один — наказание.
Сложно в это поверить, но у Майкла с собой никогда не бывает ни доллара, ни даже кредитной карты. Когда ему что-то нужно, он просит карту Билла или кто-то из охраны платит наличными.
Перед концертом в Мюнхене Майкл спросил меня: «Джордж, я хотел бы сказать людям “я люблю вас” – как произнести это по-немецки?» Я написал ему слова на листочке бумаги, и он повторил их пару раз, а затем убрал листок в карман. Он очень обрадовался, когда я похвалил его произношение. Непосредственно перед выходом на сцену он прочел бумажку еще раз.
Мы с Майклом ездили в немецкий город Зульцбах к Питеру Петцу, изготовителю каруселей. Майкл был впечатлен старой 84-местной каруселью. Когда мы вошли в сад к Питеру, я увидел, как Майкл испугался. Причиной тому была местная собака, которая принялась его обнюхивать. «Уберите собаку! Я боюсь собак!!» Еще забавнее было с роем пчел. Майкл попытался убежать и даже прыгнуть в кусты, но Питер выручил его, впустив нас в свой офис. Во время беседы Майкл сидел на деревянном стуле и поглядывал на миску с печеньем. Он даже спросил разрешения попробовать. Это было необычно, потому что Майкл, как правило, не ест ничего, кроме блюд, которые готовит его индийский повар Садана Халса.
Майкл нервничает, только когда знает, что в толпе есть кто-то из его друзей. Например, в Осло я заметил, что он ни разу не схватился за промежность, а только клал руку на бедро. Позднее я узнал, что в зале была Дайана Росс с детьми.
У Майкла есть свое собственное расписание на день. Он редко ложится раньше пяти утра и обычно просыпается поздно – около полудня. Проснувшись, он ест фрукты – это его единственный прием пищи перед концертом. Его врач, Форкаст, путешествует с ним и следит, чтобы Майкл получал достаточно жидкостей. Майкл совсем не дисциплинирован в том, что касается еды. «Он мало ест и пьет», — жаловался его врач.
Майкл Джексон и Майкл БушПоследний, кто видит Майкла перед выходом на сцену, это Майкл Буш. Только он может добиться, чтобы Майкл стоял спокойно, пока ему приклеивают пластырь на пальцы.
В перерывах между концертами Майкл ходит без макияжа и не очень заботится о своем внешнем виде. Он не следит за одеждой и часто подолгу носит одни и те же вещи.
Он обожает фокусы. Он часто навещает своих друзей Зигфрида и Роя в Лас-Вегасе. Однажды я показал ему фокус с монеткой в стакане воды – монетка исчезает, а затем снова появляется. Мне пришлось рассказать Майклу секрет, и он был рад как ребенок.
11-летний Бретт Барнс из Австралии – неизменный советчик Майкла в вопросе покупки игрушек. Он, его сестра и родители вместе с частным преподавателем сопровождали Майкла на протяжении всего тура.
Больше всего Майклу понравилось в отеле Post Hotel в Пегнице. В этом отеле каждый номер декорирован в своем стиле. Майкл выбрал стиль технологий. Они с Бреттом часами играли с пультами управления от дверей, телевизоров, штор. Около полуночи я направлялся спать и встретил Майкла в холле. Мы поговорили пару минут – он начал расспрашивать меня об истории Германии. Его восхитил тот факт, что Ричард Вагнер и король Людвиг II были гомосексуалистами и, возможно, состояли в отношениях. Майкл спросил меня невинно, как ребенок: “То есть они встречались друг с другом?” Мы оба над этим посмеялись.
На следующей день в отеле Post Hotel Майкл встретился с человеком, который что-то привез на тележке, закрытой чехлом. Позднее я узнал, что это был владелец музыкального магазина, и он подарил Майклу одну из своих лучших баварских цитр (немецкий музыкальный инструмент).
В Осло Майкл порядком разозлил Гельмута Коля и его жену Ганнелору. Гельмут приехал утром, но Майкл просил не будить его до двух часов дня, так что канцлеру и его жене пришлось ждать в холле.
Майкл – не веган, как думают некоторые. Просто он не любит мясо. Он предпочитает рис и овощи.
В Париж приехали его родители и хотели попасть на концерт. Майкл послал Билла сказать им, что не хочет их видеть и не хочет, чтобы они там присутствовали. Родители не согласились уехать и последовали за нами в Тулузу. Но им все равно не удалось прорваться через охрану Майкла.
Тот, кто осмелится заговорить с Майклом перед шоу, наживет себе большие неприятности. За секунды перед началом концерта он сидит на катапульте, которая выбрасывает его на два метра над сценой, и беспокоится, как все пройдет. Этот трюк – самый опасный, потому что люк, из которого “выстреливает” Майкл, должен закрыться в считанные секунды. Если что-то пойдет не так, Майкл упадет с пятиметровой высоты.
Второй опасный момент концерта наступает между номерами “Thriller” и “Billie Jean”. Майкл спускается под сцену сквозь узкий люк в полу, после чего он должен очень быстро пробежать под сценой и забраться наверх по портативной лестнице на передвижную верхнюю сцену на высоте 12 метров. Этот трюк называется “ковер-самолет”.
Сумасшедший случай был, когда молодой человек пригрозил спрыгнуть с крыши дома в Лондоне, прямо напротив отеля Майкла, если Майкл с ним не поговорит. Когда Майкл подошел к окну, этот чувак попросил его спеть. А потом еще и станцевать. Удивленный такой наглостью, Майкл продемонстрировал свою лунную походку. С тех пор в каждом городе он опасается встретить подобного психопата.
29 августа Майкла потеряли. Он вдруг не захотел присутствовать на вечеринке, которую устроил во Франкфурте в честь своего же дня рождения. Он ненавидит, когда ему напоминают о возрасте. Мы уже приготовились ехать на вечеринку, когда он вдруг решил, что ему срочно надо в Регенсбург на встречу с принцем Альбертом и его мамой, королевой Глорией.
Майкл не поддается на попытки девушек соблазнить его. В Роттердаме за сценой он обнаружил двух девушек в коротких юбках. “Смотри, — сказал он мне, – это прямо Билли Джин и Грязная Дайана”.
Он очень оживляется, когда встречается с кем-то из друзей. В Брюсселе появилась Лиз Тейлор. Она прошла сквозь толпу прямо к самой сцене. После концерта они беседовали в отеле до полуночи.
Кажется, сам Майкл не пользуется своим одеколоном для мужчин “Legende de Michael Jackson”. Моя племянница, 19-летняя Сандра, поднималась на сцену в Людвигсхафене. Когда Майкл обнял ее, ей показалось, что он пахнет “как малыш”. “Наверное, он пользуется детским кремом”, — сказала она мне после.
Я провел с ним 104 дня. После последнего концерта в Бухаресте он попрощался со мной, сказав: “Пока, Джорджи!” И улыбнулся сквозь темные очки. Надеюсь, мы с ним скоро еще увидимся.
В завершение хочу выразить свое мнение по поводу интервью Опре Уинфри. Для меня эта передача стала знаковой – началом новой эры. Уверен, что в будущем Майкл расскажет о себе гораздо больше. Я верю его истории о болезни кожи, и после того интервью я обратил внимание на пятна на его лице. На самом деле у него не равномерный цвет кожи. Конечно, он приврал немного в ответ на вопрос, с кем встречается. Думаю, между ним и Брук Шилдс не более чем дружба. Она не приходила ни на один из его европейских концертов.
Для меня Майкл – исключительно чуткий человек редкой внутренней гармонии, который заслуживает огромной любви. Мне кажется, он не способен отдать свое сердце какому-то одному человеку.
Джордж Кервински, Bravo, 1993Перевод: morinen
michaeljackson.ru
Pragueratter | Все права защищены © 2018 | Карта сайта
